Иначе не могу - [68]
— Та-ак! — Фатеев оглядел его с ног до головы, как всегда щеголеватого, выбритого до синевы, и снова обратился к рабочим:
— Может, я вас прошу работать на своем, личном огороде?
Мухаметшин, низкорослый, очень худой, перепробовавший все специальности в нефтедобыче, неуверенно подал голос:
— Так ведь… слазить-то можно, вообще…
И вдруг ленивый тенорок Анатолия:
— Да привезите вы противогазы, Алексей Петрович! Чего тут бодягу разводить? У меня старушка тетя, а если я копыта отброшу и привезут мой молодой красивый труп? Кто отвечать будет?
Фатеева душила злость. Он начал ломать за спиной пальцы, ногти больно царапали тыльную сторону ладони. Он понимал, что нужно во что бы то ни стало сдержаться, не сорваться до обыкновенной матерщины. Но, встретившись с полунасмешливым взглядом этого сопляка Семина, он почувствовал, как от гнева начинает вздрагивать верхняя губа — таких вспышек подчиненные боялись.
— Это еще что такое? — Фатеев напрочь оторвал пуговицу форменного френча. — Эт-то как называется, Старцев? За кого вы меня принимаете, мастер? Мы что, на званом ужине, уговариваем друг друга откушать? Чтобы через шесть часов — слышали? — амбар был чист от парафина! А приказ будет завтра же. Выполнять!
Сергей довольно-таки равнодушно, во всяком случае, внешне, выслушал гневную тираду заведующего. Но при слове «выполнять», которое почти истерически выкрикнул Фатеев, он швырнул в яму для окурков коробку спичек. Лицо Сергея сразу же заострилось, он слегка втянул голову в плечи, будто готовясь к внезапному прыжку. Стало даже трудно дышать — настолько в этот момент он ненавидел Фатеева: его френч, его вздернутую грудь, благородную седину на висках.
— Перестаньте орать, Алексей Петрович! — Сквозь стиснутые зубы слова выцеживались еле-еле. — Можете отстранить меня от работы, но без противогазов в амбар не полезем, не положено даже по инструкции. Или хотите повторения прошлогодней истории?
Упоминание о прошлогодней истории отрезвило Фатеева. Еще по сей день не снят выговор. Один из слесарей полез в плохо пропаренную газолиновую емкость, потерял сознание и две недели провалялся в больнице. Вышел оттуда неузнаваемым — будто дочерна высушило его солнце, глаза утонули под коричневыми веками.
Фатеев отлично знал, что не имеет права заставлять лезть в амбар без противогазов. Во всех случаях действовал безошибочный «интерес» — сдельная оплата. И рабочие, махнув рукой на загазованность, шли на подобную работу — получался солидный приварок к получке. К тому же в противогазах работать было крайне неудобно. Фатеев не мог не понимать всю правоту Сергея, но желание сломить его волю даже в малом заставляло его упорствовать. Но сейчас перегибать палку не стоило.
— Хорошо! — сказал он, остывая. — Противогазы я привезу. Но вам, Старцев, за развал дисциплины…
Он не договорил, сел в машину, и «газик», чертом вертясь между резервуарами, вылетел на асфальт.
— Наше дело правое. Мы победили, — пропел Анатолий.
— Помолчи-ка, Толя, — вяло отмахнулся Сергей. Тот обиделся:
— А мне начхать. Хочу — лезу, хочу — пляшу. Демократия — мать порядка…
Анатолию действительно было все равно. Ему не раз приходилось чистить резервуары без противогаза. Но он чувствовал, что этот случай выходит далеко за рамки обычной «административной» стычки. И решил взять сторону Сергея: не быть же штрейкбрехером, в конце концов.
— Маскарадный костюм типа «страшный сон», — балагурил Анатолий, рассматривая пучеглазую, жуткую на вид маску противогаза. — Вот бы на танцах в нем появиться. Сергей Ильич, почему эта харя смахивает — знаете на кого? — на Геббельса?
Сергей, не отвечая, натянул скользкий, как жабья кожа, списанный противорадиационный костюм (подарок какого-то штаба гражданской обороны), напялил на голову сочащийся сыростью противогаз с длинным гофрированным шлангом, выводившимся наружу, на свежий воздух, и нырнул в квадратную пасть амбара. За ним потянулись остальные.
Пять часов, изредка вылезая на перекур, ковырял Сергей пузырящийся черный парафин совковой лопатой, наполняя бак, который потом вытаскивали наверх. Духота была ужасающей. Несколько раз срывал Сергей с размягченного влагой лица противную слизистую оболочку маски, хватал оскаленным ртом застойный коварно-успокоительный воздух, пропитанный нефтяным газом. В квадрате люка уже пунцовело небо, разграфленное лезвиями далеких облаков, а Сергей все вгонял и вгонял пудовую лопату в беззвучно чавкающий парафин.
Наконец бригада в изнеможении упала на холодные податливые лопухи. Все молчали, изучая на небе запутанную звездную морзянку.
Бригада Сергея не была обязана чистить амбар — только добровольно. И ему, бригадиру, не обязательно было лезть туда. Но иначе поступить он не мог.
— До встречи, Сергей. Вы ведь тоже скоро уезжаете.
— Да, документы уже отправлены. Пора оформлять отпуск.
— Едем с вами к одному и тому же морю. Только берега у нас разные.
— Берега у моря одни. Мне пора идти, Ира. У меня сегодня очень важный день. Я желаю тебе… Ну, ты знаешь. Напиши, ладно?
— А куда?
— Сюда, до востребования. Я же вернусь раньше тебя.
— Хорошо. А что за событие у тебя сегодня?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старого рабочего Семеныча, сорок восемь лет проработавшего на одном и том же строгальном станке, упрекают товарищи по работе и сам начальник цеха: «…Мохом ты оброс, Семеныч, маленько… Огонька в тебе производственного не вижу, огонька! Там у себя на станке всю жизнь проспал!» Семенычу стало обидно: «Ну, это мы еще посмотрим, кто что проспал!» И он показал себя…
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?
Вторая книга романа известного башкирского писателя об историческом событии в жизни башкирского народа — добровольном присоединении Башкирии к Русскому государству.
В первой книге романа показаны те исторические причины, которые объективно привели к заключению дружественного союза между башкирским и русским, народами: разобщенность башкирских племен, кровавые междоусобицы, игравшие на руку чужеземным мурзам и ханам.
Роман о борьбе социальных группировок в дореволюционной башкирской деревне, о становлении революционного самосознания сельской бедноты.
Роман повествует о людях, судьбы которых были прочно связаны с таким крупным социальным явлением в жизни советского общества, как коллективизация. На примере событий, происходивших в башкирской деревне Кайынлы, автор исследует историю становления и колхоза, и человеческих личностей.