In vinas veritas - [31]

— Сейчас будут тебе деньги, только штаны подтяну, — еще больше свирепея, произнес старпом, легко перепрыгивая барьер. Чудо, что он вообще на другую сторону дороги не перелетел. Негр сунул, было руку с ножом вперед, но не очень уверенно. Это уже была другая программа, даже, скорее, импровизация. Обычно испуганные, зажатые в тесном объеме туристы подавленно расставались с дорогими вещами, лишь бы сохранить здоровье. Поэтому нож, выставленный вперед, не достиг адресата. Зато жесткий, усиленный бешеной ненавистью, удар кулаком пришелся прямо в синие губы. Кровь брызнула, как сок с расколовшегося арбуза. Черный бандит боли, скорее всего, не почувствовал, потому как выглядел самим наркоманским образом, а, следовательно, мало восприимчивым. Но дефицит зубов ощутил сразу, поэтому решил побыстрее ретироваться, не привыкший к подобного рода отпору.

Прохожие равнодушно расступились, давая дорогу окровавленному хулигану. Саша с трудом подавил в себе порыв бежать вдогонку. Зачем? Охотничий инстинкт, наверно. Только прокричал вслед:

— Никогда не нападай на русских, придурок!

Доступ в туалет уже был открыт, старпом строго посмотрел на прислужника, тот отвел глаза. Очень было похоже, что они с этим бандитом действовали заодно, числились в одной шайке — лейке.

Внутри мавзолея были зеркала, позволявшие рассматривать себя, совершавшего необходимый ритуал со всех сторон. Илья, стоявший в дверях, показал Саше куда-то за спину. Даже беглого взгляда хватило, чтоб узреть гигантскую прореху в любимой клубной майке от плеча до плеча. Как это негру удалось одним ударом порвать крепкую фирменную вещь? Досадно, что тот убежал, надо было его еще как следует покритиковать за порчу гардероба.

Саша стянул через голову безнадежно изуродованную майку, передал ее кадету, которого все еще била крупная дрожь и пошел к унитазу.

— Не ссы, Илья!

— А я уже.

— Что — уже?

— Уже поссал, — сказал кадет и смутился.

«Надеюсь, что не в штаны», — подумал Саша. Досада просто глодала изнутри. Дать отпор этому черному придурку, как выяснялось, было недостаточно. Да какого черта? Ведь за стенкой сидит сообщник, если не главарь!

Саша вышел из туалета, подошел к столику, за которым расположился прислужник. Тот поднял на старпома наглые глаза. Саша выдержал хорошую паузу и стал делать с ним то, ради чего, собственно, и пришел в этот туалет. Он ожесточенно поливал стол, стены, удивленного безмолвствующего бразильца, хотел оставить метку на потолке, но мочи не хватило (ударение не на втором слоге, а на первом. Впрочем, кому как будет угодно прочитать). Вот теперь можно было возвращаться к товарищам со спокойной совестью. Прислужник, онемевший, молча обтекал. Илья затрусил следом.

— А чего это ты разделся по пояс? — удивился Макс.

Старпом присел, глотком допил оставшееся пиво и рассказал о произошедшем. Парни были очень удивлены.

— Надо же, а мы и не видели, и не слышали ничего, — удивился Паша.

— Бывает, — ответил Саша.

23

— Да, в Бразилии следует держать ухо востро. Как, впрочем, и в Перу, Индии, Пакистане и прочих местах общественного пользования, — вздохнул я.

Мы задумчиво помолчали.

— Полагаю, что время линять отсюда. Как раз можно будет выкроить минутку для посещения местных магазинов перед ужином у диктора центрального телевидения Лари. Пить больше не будем? — это Саша волновался за судьбу канистры.

— Все, вечером у нас мероприятие. Убирай, — это я проявлял выдержку и верность присяге.

Шопинга, как такового не было — мы просто пристреливались к местной ценовой политике и разнообразию китайских товаров. Мне хватало пяти минут для обзора, потом я начинал медленно терять сознание от утомления. Саша же мог ходить в магазине часами, как хирург, копаясь в грудах всячины, сложенной в корзинах.

На ужин мы успели вовремя: энергичный старпом и вялый я. В маленькой столовой народу было тьма. В основном сивого цвета девицы с огромными задами, обтянутыми леггинсами. Они дефилировали между столами, каждым шагом сбивая крутыми бедрами с соседних столов салфетницы.

— Это что — сборная команда ГДР по плаванию? — равнодушно пошутил я прибауткой времен вывода наших войск из Германии, когда мы устроились где-то в углу.

— Да, что это за богатыри, хотелось бы мне знать? — поддакнул мне не служивший в армии старпом.

Около нашего стола винтом образовался напряженный Лари. Он все так же старательно выпячивал зад, подбирая живот, последняя пуговица рубашки как раз над ширинкой была расстегнута. Белоснежная сорочка треугольником раздалась в стороны, являя всем трусы в клеточку, натянутые, наверно, по самую грудь.

— Добрый вечер. Сейчас Вам подадут вашу еду, — громко и отчетливо пропел он нам.

— Позвольте, а меню? — удивился я.

— Для постояльцев, не расплачивающихся наличными средствами, выбор блюд не предусмотрен, — очень громко и очень отчетливо продекламировал он. Пловчихи синхронно взглянули в нашу сторону.

«Что же ты так орешь, дядя?» — подумали мы.

Лари не отходил от нашего столика, наверно, боялся, что мы что-нибудь попробуем спереть. Принесли еду: какие-то холодные макароны, интенсивно перемешанные и взбитые с мучной подливкой.