In Nomine Dei - [5]

, можно понять, что он разочарован итогами. Окончив подсчет, Бургомистр объявляет результат.) Граждане Мюнстера, отныне в магистрате нашего города большинство мест будет принадлежать протестантам. Вы так хотели. Вы это получили. Верю, что для вас настанет час прозрения и раскаяния, и молю Бога, чтобы он не настал слишком поздно.

Протестанты ликующими криками приветствуют новый магистрат. Католики робко рукоплещут своим немногочисленным представителям. Члены прежнего совета растворяются в толпе, новоизбранные — входят в ратушу. На сцене остаются Книппердолинк и Ротманн.

Книппердолинк: Благословим этот день. Уже не в семи мюнстерских приходах будет звучать отныне истинное слово Божие, реформой очищенное от скверны. С сегодняшнего дня и на заседаниях магистрата ему будут внимать и повиноваться. Тернистая тропа, которой движется реформа, станет в Мюнстере ровной и гладкой дорогой. Вера выпрямит её, мощь цехов и гильдий укрепит, власть, обретенная нами, упрочит.

Ротманн: Будь благословен этот день, Книппердолинк. Однако поверь мне — мы все ещё в самом начале пути, ибо безмерно большего по сравнению с достигнутым потребует от нас Господь. Ему не нужны магистраты на небе — он хочет, чтобы вся земля сделалась зеркалом царства Божия.

Книппердолинк: Но для исполнения этой цели нужны будут Господу силы человека, а мы с тобой знаем, сколь скудны они.

Ротманн: Господь, сотворив всякую тварь земную, каждой дал осознание дарованных ей сил. Но сотворенный последним — человек, не зверь и не птица — не ведает своих сил. Ибо сила человека приходит к нему от Господа, и только Господь знает, когда, как и для чего наделять его силой, о которой тот даже не подозревал и не мечтал.

Книппердолинк: Что ты задумал?

Ротманн: Мы покажем Господу, что, быть может, прежней силы — той, которой были наделены доныне, нам уже мало. Мы заслуживаем большей.

Книппердолинк: И как же мы это покажем?

Ротманн: Всеми путями, какие только возможны. Господь рассудит и сам возьмет на себя труд выбрать наилучшие. Прежде всего перестанем крестить новорожденных, будем причащаться хлебом и вином, сделаем так, чтобы мораль, религия, общественное устройство нашего Мюнстера строилась по строгим правилам, предписанным церковью. Мы реформируем Реформу, и тем самым скажем свое слово. А Господь потом скажет свое.

Уходят.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Множество людей на площади перед церковью Св. Ламберта. Атмосфера напряженного ожидания. На столе — несколько ковриг хлеба и кувшин с вином. Ропот среди католиков. Протестанты-консерваторы, среди которых находится и новый бургомистр Фон дер Вик, также выказывают недовольство.

Фон дер Вик: Берегитесь, граждане Мюнстера. Перед всяким человеком лежит не один путь, но многие пути, и разные судьбы могут быть уготованы ему. Первый шаг, сделанный нами, привел нас к цели, но следующий — может увести нас в сторону, увлечь на другую стезю. Жизнь — это кривая и ломаная линия, и Бог выпрямляет её, делая внятной нашему разумению, лишь в смертный наш час. Последнее мгновение жизни — оно одно — проявляет и объясняет смысл всего бытия. И потому, граждане Мюнстера, проживайте каждое мгновение своей жизни так, словно оно — последнее, ибо лучше избежать ошибки, чем исправлять её.

Книппердолинк: А ещё лучше, чем избегать ошибки, иметь смелость совершить её, если такова цена за постижение истины. Я слушал тебя, фон дер Вик, и не мог отделаться от ощущения, что такие речи пристали скорее католику, чем нашему единоверцу.

Фон дер Вик: Я боюсь всякой чрезмерности. Зачем здесь этот хлеб и это вино? Кто принес их?

Ротманн: Этот стол — для тайной вечери Господа, хлеб и вино — его плоть и его кровь.

Фон дер Вик: Ты слишком далеко зашел, Ротманн, дерзость твоя чрезмерна.

Хор католиков: Ересь, ересь.

Ротманн: Приблизьтесь, братья, причастимся хлебом и вином.

Хор католиков: Только в священной гостии заключена плоть Христова.

Ротманн: Господь преломил хлеб и сказал: «Ешьте, то плоть моя». Потом взял чашу и сказал: «Пейте, то кровь моя, что будет пролита за многих.» А я говорю — вот хлеб, вот вино, и, стало быть, здесь плоть и кровь Христовы.

Хор католиков: Ересь, ересь.

Из собора выходят католические священники в сопровождении верующих. Они несут святые дары.

Хор священников: Вот хлеб причастия, замешенный и испеченный на земле, чтобы стать вместилищем небес. Подойдите, католики, вкусите плоть Христову, ощутите её на языке, пусть растает она у вас во рту, и пройдет по крови и, проникнув в душу, смешается с нею.

Ротманн: Этот хлеб, преломленный мною, есть плоть Христова, это вино, которым я окропил его, есть кровь Христова. И потому это — единственное и истинное причастие, которое Господь разделил на тайной вечере со своими учениками. Подойдите, протестанты, вкусите плоти Христовой, испейте крови Христовой, станьте его учениками.

Католики и протестанты-радикалы причащаются — каждая группа по-своему. Протестанты-консерваторы колеблются и, хотя не причащаются, приближаются к католикам.

Книппердолинк (обращаясь к Фон дер Вику): Называете себя протестантами, именуете себя лютеранами, но теперь я вижу, что вам милее католики, к ним вы склоняетесь, к ним тяготеете. Вы уже предали нас в помыслах своих — берегитесь же Божьей кары, если измените и деяниями.