Имя - Война - [2]

Но каким бы не рисовался данный образ любому человеку, имя его останется неизменным, тяжелым как могильная плита мемориала, одухотворенным и строгим, как лицо победителя и освободителя — простого солдата.

Имя его — война…

Часть 1

Равностояние

Глава 1

"Широка моя страна родная,

много в ней лесов полей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

где так вольно дышит человек" — надрывался репродуктор на вокзале.

Жара стояла неимоверная. В этой парной на перроне слова песни перекрывал гул голосов, сутолока и суматоха, гудки, объявления об оставленных вещах или прибытии поезда.

Лена тщательно прятала страх под веселый щебет и легкую улыбку восторга, который жил в ней наравне с волнением. Впервые она уезжала от родных, далеко-далеко, в Брест. И пусть с самой близкой подругой-одноклассницей, все равно — одна, без сестры и брата, без присмотра взрослых. И, конечно, было немного страшно уезжать одной, но в тоже время замечательно осознавать себя взрослой, самостоятельной в пятнадцать лет.

Ее подруга Надежда, похоже, полностью разделяла состояние Лены, но вела себя более непринужденно, оглядывая окружающих, не боясь прямых взглядов в лица военных, взрослых мужчин и женщин, провожающих и отъезжающих. Лена же не могла себе позволить подобного и втайне завидовала Вильман, еще не севшей в поезд, а уже чувствующей себя взрослым опытным человеком. Впрочем, наверняка Надежда вела бы себя по-другому, если б и ее пришли провожать. Но случилось, как случилось — из провожающих девушек на отдых была лишь старшая сестра Лены, тезка подруги — Надя.

Она хмуро поглядывала на своих пока еще подопечных и то и дело вздыхала:

— Все взяли?

— Да, да.

— Не беспокойтесь, Надежда Григорьевна, с нами все будет в порядке. Мы уже взрослые, комсомолки! — для Надежды факт вступления в комсомольскую организацию был неоспоримым доводом к тому, что они окончательно повзрослели и теперь являются полноценными членами советского общества. И могут, и должны, и будут!

Но Надя ее мнения не разделяла, и, хмуро окинув взглядом проказницу, лишь в сотый раз вздохнула:

— Ну да, ну да… Анна Леонидовна-то где? Почему тебя никто не провожает?

— А мама не может прийти, она на работе, и папа, а братья футбол гоняют, не до меня им. Да и что провожать, не маленькая уже. Дома простились. Потом с телеграфа позвоню…

— Вот-вот, чтобы мы не беспокоились, обязательно позвоните, как приедете. Все-таки глупая это затея, ехать в Брест, — качнула головой укоризненно, с беспокойством покосившись на сестру. — Лучше б позвонила сначала, а то свалишься на голову… А если тебя не ждут, да и вообще помнить не помнят, знать не знают? Не думала? Игорь, конечно тоже хорош, нашел, что рассказывать!

— Как же ты можешь, Наденька? — расстроилась и растерялась Лена. — Как же можно было такое утаивать? Он же отец мне! Наверняка переживает, ищет…

— Да? Все равно, нужно было позвонить, по-другому как-то связаться, а не ехать.

— Что вы, Надежда Григорьевна, все хорошо будет, я прослежу, — уверила ее Надежда. — Правда-правда, честное комсомольское! Мы ему позвоним от тети Зоси. И даже если встречи не будет, так отдохнем, я Лене город покажу. Там так красиво, тетечка Надя! Каштаны, абрикосы, а дома! Как замки. И родни у нас там полгорода! Скучать некогда будет. Мы обо всем вам отпишем, сразу! Нет, правда, зачем человека понапрасну тревожить? Правильно Игорь Владимирович решил, ехать надо, пусть Лена на месте на отца посмотрит, а там как станется…

— "Станется". Больно умно рассуждаешь. А вот ничего не станется? Что тогда?

— А ничего, так отдохнем, покупаемся. Лето, говорят, жаркое будет, ну что в Москве сидеть? — робко заметила Лена, теребя косу и поглядывая на сестру в страхе — а ну, сейчас развернет домой? С нее не убудет.

Нет, Надя лишь опять вздохнула и огляделась:

— Что ж Игорь опаздывает?

— Да не придет он, Наденька, не отпустят.

— Должен, обещал.

— Мало ли? Сама понимаешь, долг перед Родиной превыше всего.

— Долг, — одними губами усмехнулась Надя и вдруг подтянула сестру к себе. Обняла крепко, словно прощалась навсегда:

— Береги себя, слышишь, береги. Отец отцом, но и о нас помни.

— Наденька, ну, что ты? Разве ж я о вас, когда забывала? Вы ж мне самые родненькие! — чуть не заплакала Лена, да вовремя опомнилась — взрослая уже, а взрослым реветь нельзя — и отпрянула. — Что ж плохого-то, на отца родного посмотреть? Я ведь ничего больше и не хочу. Только гляну… а может, и поговорить удастся — и вернусь. Ты не думай, я ни за что не останусь! Вы мои родственники… и он.

— Ладно, ладно, — махнула ладонью Надя, и чтоб скрыть слезы, спешно сменила тему, принялась вновь давать наставления. — Билеты на обратную дорогу не потеряйте, как приедете — позвоните. И не озорничайте там! Я ведь позвоню вашей Зосиме Абрамовне, узнаю, как вы себя ведете!.. Пирожки ешьте сначала с яйцом, потом со щавелем, мясу тоже за два дня ничего не сделается. Все в корзине. А кто у вас попутчики?

— Не знаем.

— А Игорь не говорил?

— Наденька, ну ему-то, откуда знать? — протянула Лена и затосковала. Нравоучения и вопросы сестры пошли по третьему кругу и при всей любви к ней, навевали тоску. Быстрей бы уже объявили отправление.