Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар - [28]
– Юнга, – устало спросил капитан, – что это?
– Кофе, сэр!
Капитан Бабридж вымученно улыбнулся, потом лицо его приняло прежнее выражение, и он резко сказал:
– Позови-ка мне Чаттера.
М. Р. как ветром сдуло. Прибежал стюард Чаттер, долго и безнадежно оправдывался, что запасы кофе на исходе, что два мешка подмочило во время шторма, когда открылась течь, что кок простудил поясницу еще в Атлантике да что-то там еще. Капитан Бабридж слушал молча. Потом пожевал губами, словно раскусил какую-то гадость, и произнес:
– Пшел вон.
М. Р. брел по палубе и задумчиво хлопал ладонью по поручням.
– Ухи, плюхи… – бормотал он. – Шлюхи…
Дюк остановился. Секунду стоял неподвижно, потом сильно хлопнул по поручню, развернулся, чудом не налетел на проходившего мимо Хэннена, который уже не был первым помощником, и со всех ног помчался в каюту.
– Один капитан был не в духе. – М.Р. вытащил из раскрытого сундука саквояж.
Следовало спешить, пока не появился Чаттер.
– Полчаса, только полчаса, – бормотал Дюк.
Из саквояжа один за другим появлялись предметы:
овальный серебряный поднос,
спиртовка,
стеклянная колба,
металлическая трубочка с пробкой,
маленький серебряный кувшин,
жестянка с остатками намолотого миссис Фокс кофе,
спички.
Колба все еще была выпачкана засохшей кофейной гущей. Запах этот, перебив корабельную вонь, вызвал воспоминания о железных дорогах, об элегантной миссис Фокс, об игрушечной лавке в Уинчендоне, о, черт побери всё со всем, о приключениях! Торопливо, дрожащими пальцами Дюк открывал жестянку.
Секретарши на месте не было. Лев робко сделал четыре шага и приоткрыл дверь.
В кабинете господина Хикипяя стоял резкий запах одеколона. На столе вибрировали сразу три телефона. Директор рыбного завода сидел за столом и не обращал на них никакого внимания – он собирался откусить имбирный пряник.
– В чем дело? – Директор положил пряник на стол.
– Понимаете, – Лев не мог оторвать взгляда от злосчастного пряника, – видите ли, в чем дело…
Чашки с чаем, кофе или хотя бы бутылки воды нигде не было видно. Кулер стоял в углу. Лампочка на директорском кофейном автомате не горела.
– Господин Хикипяя, – стараясь не спешить, выговорил Лев, у которого от волнения дергались сразу оба глаза и угол рта, – пожалуйста, уделите мне пять… нет, лучше десять минут. Я быстро всё расскажу. И давайте я сварю кофе, а то всухомятку нельзя есть.
Директор взял в очередной раз зазвонившую трубку, дал отбой и выжидающе уставился на наглеца. Тем временем Лев Березкин открыл саквояж. Расстегнул молнию чехла, похожего на футляр электробритвы. Подкачал насос. Вставил кофейную таблетку. Отвинтил крышку, налил из кулера воду.
– Где у вас чашки? – Лев машинально повертелся туда-сюда, принял из рук директора маленькую фарфоровую чашку, наполнил ее кофе и дрожащей рукой поставил на блюдце. – Вы не удивляйтесь так. У нас как раз таблетка последняя. А нас двое. Так что вот, пригодилась.
– Это взятка? – Господин Хикипяя стоя пил кофе. – Она вам все равно не поможет.
– Ну и пусть. Зато вы меня выслушаете. Вы же все равно пьете кофе. Вот.
– Вы это специально придумали? Автомат сломали? Вы?
– Нет, честное слово. Просто мой друг куда-то делся, я взял наши вещи, но решил все-таки с вами поговорить, а тут вы… и пряник.
Оба посмотрели на пряник. Директор взял его со стола, откусил и сделал рукой приглашающий жест: говорите.
В это время Федор Летний стоял в коридоре на первом этаже общежития около кофейного автомата. Он делал вид, что не замечает, как все смотрят сквозь него. Непринужденно здоровался, кивал, улыбался. Не прятаться же теперь!
«Как вы смеете! – раздался в его голове голос мадам Ренар. – Как вас угораздило стоять здесь пугалом и ничего не предпринимать, когда творится несправедливость! Вы знаете, сколько семей в разных концах света надеются на деньги ваших товарищей-гастарбайтеров? Они так же бедны, как вы, а некоторые еще беднее! Вы считаете это справедливым? Ну, конечно, ведь среди них так много дураков и уж точно хватает мерзавцев – тех, кто донес. Почему же тогда у вас так гадко на душе? Ах, вы не знаете, что делать? Делайте что-нибудь!»
И Федор решительно направился к кабинету господина Хикипяя. Лев Березкин как раз выходил оттуда – красиво, непринужденно.
– Оли? – донесся из кабинета мощный голос хозяина рыбного завода.
Он говорил по телефону. «Оливер» было имя старшего менеджера. Дверь закрылась.
– Тон-тонтон-тонтон! – Лев изображал танец лосося, чтобы вызвать улыбку у компаньона – тот приуныл после возвращения на работу. Ничего особенного: Лев просто выгибался во все стороны, приставив к глазам круглые печенья. Ничего лучше в голову не приходило.
С ума сойти, какая ерунда нравится людям! Вот уже сбежалось всё общежитие, и все скачут – «тон-тонтон-тонтон!», и по всей комнате валяются печенья.
Ну что за свиньи, а? Прав был Сартр: ад – это другие!
И вдруг одна девушка пробивается к Федору и что-то говорит ему на ухо. Его превосходительство слегка оживляется и милостиво кивает. Тогда она достает деньги и отдает ему. Десять евро.
