Импортный свидетель [Сборник] - [4]

Когда я вошел в лифт, захватив внизу газеты из почтового ящика, поймал себя на том, что по дороге к двери ищу в объявлениях сообщение о репертуаре театра, из которого только что вернулся. На следующий день в обеденный перерыв побежал в ближайшую театральную кассу и прочел сводную театральную программу на десять дней. Спектакль не значился. Я чуть не задохнулся от огорчения и поехал прямо в театр. Узнал день спектакля, отстоял очередь и купил два билета в первом ряду… Любовался актрисой, а может быть, женщиной. Справа, на пустом месте, лежали гвоздики — две белые и одна красная. Перед концом первого акта бросился к рампе. Она увидела, нагнулась, взяла цветы, в зале зааплодировали. Тогда она улыбнулась мне…

Выскочил из подъезда и в мгновение оказался у служебного входа.

Ее долго не было. Я уже начал опасаться, не создал ли режиссер новый вариант спектакля и не занята ли она сегодня во втором акте.

Она появилась — хрупкая, будничная и абсолютно непохожая на настоящую актрису. Она тогда сказала:

— Вам проще, вы меня разглядывали при свете рампы, а мне вас не было видно в неосвещенном зале. И сейчас уже темнеет.

Когда в тот вечер мы расставались, я раскланялся у ее подъезда и наступила неловкая пауза.

— Вы не просите мой телефон, я понимаю, вы можете его найти в любой момент.

— Нет, просто я боюсь навязываться. Я все рассказал о себе, а о вас ничего не знаю, хотя и разглядел вас внимательно при свете рампы.

Она, казалось, раздумывала.

— Все это странно, не правда ли?

— Что странно?

— Те цветы… И эти, и весь сегодняшний вечер, спектакль, потом вы оказались прокурором. Сначала я испугалась — не вас, а потому что первый раз увидела живого прокурора. Теперь вот вы боитесь.

— Сегодня мне присвоили чин юриста второго класса.

— Что это такое?

— Это звездочки в петлицах, их столько же, сколько было у Лермонтова. Прквда, он их носил на эполетах.

А дальше было много чудесного, доброго. Это доброе живет во мне всегда. И два года семейной жизни, скажу не хвастаясь — безоблачной, тому порукой.

Как-то утром Аня пришивала мне к форменному пиджаку петлицы, и я из-за этого опоздал на работу. Пришлось объясняться, и я, помню, объяснял так: «Опоздал, потому что был счастлив». Помню и то, что получил тогда крепкую вздрючку. Мой начальник не был ярым поклонником моих мальчишеских выходок, хотя, смею надеяться, ценил во мне искренность.

Жаль, что я не литературный герой. У тех всегда масса проблем. Хотя у меня тоже появились какие-то сомнения, только я о них молчу. А что говорить? У меня работа в аппарате прокуратуры республики, замечательная жена, удобная квартира и никаких отрицательных эмоций — большего, кажется, и желать нечего. А я почему-то желал. И чем дальше, тем упорнее. Может быть, хотел самого себя проверить на прочность в иных обстоятельствах, а может быть, мучился сомнениями по существу: для чего в прокуратуру пришел? Если творить справедливость, то начинать работу, я понимал, надо не в центральном аппарате. Ведь все вопросы решаются в районе.

Я поехал в отдаленный от центра район. Поехал по убеждению. После окончания университета некоторое время стажировался у следователя прокуратуры подмосковного района. Видел жизнь района, понимал, сколько там было трудностей и проблем и как они решались.

Видел, как работал районный прокурор, немолодой уже человек, ветеран Великой Отечественной войны. Я тогда уже понимал, что районам нужны молодые кадры — сильные духом и телом, убежденные, идейные. Я, в сущности, решил для себя уже тогда… Женитьба не. много оттянула время. Но когда посоветовался со своей подругой жизни, она сразу оказалась на моей стороне, и я с легкой душой подал рапорт с просьбой направить меня в любой район.

Некоторые могут подумать, что так не бывает: наверное, чем-то проштрафился, не угодил начальству — не иначе. Потому я и пишу эти записки, чтобы самому себе сказать все как есть. На этот раз было именно так, а не иначе. Я решился потому, что начал серьезно понимать: каждый, кто поступает так, как поступил я, должен отдавать себе отчет в том, для чего он это сделал. И жена оказалась настоящим другом.

Через некоторое время мы уехали. Всё оставили в Москве: и мою любимую прокуратуру республики, и ее любимый театр, и моложавую агрессивную тещу, которая до знакомства со мной регулярно читала детективы, а теперь смотрит не только «Знатоков» по телевизору, но и передачи «Человек и закон», вызывающие у нее первобытные эмоции.

И вот мы с Анной Михайловной в далеком небольшом районе. Многое увидели иначе, чем из окон столицы, и соответственно переоценили. Я чувствую — она не жалеет. И хотя она подшучивает, что ее нынешняя работа в районном Доме культуры — еще одна эпизодическая роль, она выполняет ее талантливо и вполне удовлетворена своей работой. И сделала немало. Организовала две выставки живописи: одну — полотен разных художников из экспозиции областного краеведческого музея, другую — персональную, знаменитого уральского художника. Только благодаря ее энергии и настойчивости в Доме культуры нашего маленького района областная филармония дала два концерта, и с одним концертом приезжали артисты республиканского театра.