Империя - [92]

— И что же нам теперь делать? — еле слышно произнес вконец потрясенный Луций.

— Сейчас спасение только одно: вам нужно прибыть в военный лагерь и записаться в легион под командованием Германика. Бумаги я ему уже направил, так что он в курсе вашего прибытия. Естественно, он не знает, кто ваши родители, и вы тоже держите язык за зубами. В легионе вас искать никто не будет, а я тем временем улажу все остальные вопросы. Тем более через месяц войска планируют выступать в Германию. Это значит, что вскоре начнется повсеместное рекрутирование солдат, и под этот шумок вы и затеряетесь.

— Марк, а куда я дену брата? — растерянно спросил Луций.

— Брата? Маркус останется у меня. Я присмотрю за ним, как за своим сыном. Не бойся: нуждаться он ни в чем не будет, это я тебе обещаю. К тому же тогда моему приемному сыну Авере будет с кем играть. А то он в последнее время постоянно слоняется где-то без дела.

— Кто? — поднявшись с кушетки и судорожно откашлявшись, проговорил Мартин. — Кто оклеветал наши семьи? Кто виноват в том, что произошло?!

— Извини, Мартин, я этого пока не знаю, но клянусь тебе, что выясню и сообщу вам.

— Будь добр, Марк. Я хочу вырезать имена моих близких на его шкуре.

— Не ты один, Мартин. Не ты один, — сжимая кулаки, поддержал друга Луций. — И не только на нем. Узнай имена всех, кто хоть как-то был причастен к этому преступлению, Марк.

— Я клянусь, что вычислю каждого, кто в нем замешан, и сообщу о них вам, — слегка улыбнувшись, ответил сенатор. — Я даже помогу вам расправиться с этими подонками. Но сейчас о мести и думать забудьте. Вы не в том положении, чтобы демонстрировать свою храбрость и прыть. Сейчас вам нужно затеряться. А месть, месть должна выстояться, как хорошее вино. Для нее нет срока давности. Ну а теперь нам нужно спешить, время не ждет.

— Марк, нужно похоронить Юлию, — глядя на тело девочки, проговорил Ромул.

— Не волнуйся, все хлопоты и расходы я возьму на себя. Я устрою ей лучшие проводы. Обещаю, Мартин, — поворачиваясь к парню, произнес Марк. Выдержав паузу, он продолжил: — Я воздам твоим сестрам все положенные почести. Но сейчас вам нужно уходить. Хорошо?

— Хорошо, Марк.

— Вот и отлично. Сципион, проводи их. Велиал, возьми Маркуса и покажи ему его комнату. Собаку пускай возьмет с собой, ему так будет легче. Луций, после того, как вас припишут к легиону, мы встретимся, и я дам тебе дальнейшие указания.

— Я все понял, Марк. Спасибо тебе.

Марк кивнул головой и, проводив юношей до выхода, вернулся обратно в зал, где его остался ждать только Асмодей.

— Хозяин, что делать с телом? — щуря свои маленькие, заплывшие жиром глазки, словно змея, заискивающе прошипел толстяк.

Марк взглянул сначала на него, потом на тело Юлии, и произнес:

— Выброси его в реку, туда же, куда Абигор свалил и ее сестер. Мертвая плоть — всего лишь пустая оболочка. Все, что нам нужно, мы получили. Она все равно теперь в лучшем из миров. Дети уходят туда, куда взрослым я навсегда закрыл дорогу.

— Я понял вас, хозяин. Как скажете, — и толстяк, словно пушинка, ловко и не принужденно подскочил к кушетке, завернул тело умершей в покрывало и исчез в дверном проеме.

Солнце уже начало вставать и освещать небо своими багровыми, как кровь, лучами. Марк, не спеша, подошел к окну и, прищурив глаза, стал любоваться восходом.

— Мы сотворили этот мир с тобой вместе. Посмотри, как он красив. Я знаю, ты сейчас слышишь меня. Знаю. Знаю и то, что ты, как всегда, осуждаешь меня. Но помни: я не остановлюсь, я добьюсь своего, мой брат, и они познают то, что должны познать. Животное должно бояться своего хозяина, а не быть с ним на равных. Я не хочу причинять вред твоему творению, посланному тобою в их мир, чтобы научить их праведной жизни. Но как можно давать в руки этим животным часть себя? Они — болезнь, я — лекарство. А ты, ты — запутавшийся больной, который почему-то позволяет недугу распространиться по всему организму, вместо того, чтобы искоренить его навсегда.

Глава XI НОВАЯ ЖИЗНЬ

Наконец-то закончился тот поистине страшный день, принесший столько горя и печали Луцию, Мартину, Ромулу и Понтию. И вот последовавшая за ним бессонная, тянущаяся, словно вечность, ночь, сменилась предрассветным полумраком. В военном лагере, где происходила запись в легион, все шло своим чередом, по монотонному военному расписанию солдатской жизни. Сципион оставил парней у входа в лагерь и отправился договариваться с начальником призывной комиссии, и Луций, ожидая его, отрешенным взглядом всматривался в сереющую темноту рассвета. Он наблюдал за тем, как понемногу из сумрака начинают вырисовываться очертания просыпающейся природы. Уже кричали первые петухи, а земля под ногами покрылась обильной росой. Дежурившие в ночь часовые, зевая, готовились к скорой смене и довольно потягивались, разминая затекшее тело. На востоке потихоньку светлело небо, но все вокруг еще было погружено в предрассветную дремоту. Солнце медленно поднималось над горизонтом, и легкий южный ветерок обдавал прохладой напряженное тело Луция.

Ромул и Понтий спали, сидя на корточках возле казармы, сраженные усталостью и тем, что им довелось пережить накануне. Опершись друг на друга, они сопели в унисон и иногда шевелились, чем отрывали Луция от его невеселых мыслей. Мартин отрешенным стеклянным взглядом смотрел себе под ноги, не обращая ни на что внимания и чертя сухой веткой какие-то линии на пыльной земле. Казалось, будто его жизнь прервалась вместе с жизнью его родных, и теперь он находился где-то далеко вместе со своей семьей, и лишь его человеческая плоть препятствовала ему воссоединиться с ними. Прошедший день изменил всех четверых. В одночасье они попрощались с юношескими шалостями и беззаботными развлечениями и окунулись в неведомую им доселе реальность. Реальность взрослого мира, который предстал перед ними своей жестокой, омерзительной стороной. Они не вполне еще осознали, что с ними произошло, но уже поняли: такими, как прежде, они уже никогда не будут. Каждый из них сейчас думал о чем-то своем, и даже спящие Понтий и Ромул, подергиваясь во сне, бормотали и звали кого-то. Их мысли сходились только в одном: они должны отомстить. Отомстить, все равно кому, лишь бы только утолить эту ненасытную жажду, которая возникла в их сердцах и изнутри требовала крови тех, кто причинил им такие страдания.