Империя - [90]

— Я, и правда, не знаю, что произошло, — разводя руками, нервно оправдывался перед Ромулом Асмодей. — Через час после того, как хозяин ушел в сенат, прибыл Сципион и сообщил о том, что Марк приказал немедленно собрать вас всех у себя. Я растерянно ждал вас здесь. Вскоре пришел Велиал — он сейчас сидит на улице около пруда, он всегда любил одиночество.

— И все-таки что-то произошло… — вздыхая, задумчиво произнес Ромул.

— Произошло! Конечно, произошло! Хозяин не стал бы никого беспокоить по пустякам! — Асмодей жестикулировал руками так, что от его движений толстое тело шевелилось под туникой, словно желе. Наблюдавшему за ним Луцию казалось, что в полумраке стоит не Асмодей, а какое-то непонятное существо, вовсе не похожее на человека. Вскоре слуга и Ромул подошли к дивану, на котором расположились остальные парни.

— Куда ты сбежал?! — злобно, на повышенных тонах спросил у друга Луций.

— Извини, не знаю, что на меня нашло. Просто захотелось побыть одному, — опустив глаза и немного отстранившись, ответил Ромул.

— Ромул! Во имя богов! Ну как ты не понимаешь, что мы должны держаться вместе?! Я все-таки переживал за тебя! Ты обо мне бы хоть подумал!

— Прости, Луций.

— Ой, мамочка наша, ути-ути-ути!

— Заткнись, Понтий, пока по зубам не схлопотал!

— Молчу, молчу! — икнув, произнес Понтий, делая рукой жест, будто он закрывает рот на замок.

— Ты не в курсе, что случилось? — спросил у Ромула Луций.

— Нет. Меня нашел Сципион и отправил сюда, а сам помчался разыскивать Мартина. Так что я сам не понимаю, что происходит.

И вдруг, словно гром среди ясного неба, с шумом распахнулись двери, а из-за них донеслись истошный, душераздирающий крик и мольбы о помощи. Крик был такой силы, что от него закладывало уши. Он даже не был похож на человеческий — казалось, от безумной боли орало какое-то животное, которого резал неопытный забойщик скотины. Луций, Понтий и Ромул пристально наблюдали за тем, как перед ними разворачивалась ужасная картина. Сначала в раскрытых настежь дверях появился Велиал. За ним, неся кого-то на руках, быстрым шагом шел Сципион. Следом появился Марк. Он с силой удерживал Мартина, который визжал и бился в истерике, выкрикивая что-то непонятное и силясь вырваться вперед, падая на пол и снова вырываясь. Однако сильные руки Марка не давали ему возможности сделать это, крепко прижимая юношу к груди сенатора. Мартин в безумстве колотил покровителя, снова пытался вырваться из его стальных объятий, кричал что-то непристойное, проклинал кого-то. Луций, Ромул и вмиг протрезвевший Понтий молча наблюдали за этой процессией, боясь пошевелиться.

Сципион, подойдя к кушетке, положил на нее чье-то небольшое тело. Было по-прежнему непонятно, что именно произошло, но все присутствующие осознали одно: случилось что-то очень страшное и что-то такое, чего поправить уже нет никакой возможности. Велиал отстранил Сципиона в сторону и, достав из своей сумки какие-то тряпки и мази, стал быстро колдовать над телом. Марк по-прежнему держал Мартина. Парень уже только стонал и издавал нечеловеческие, страшные утробные звуки, потом сполз по Марку и рухнул на колени у него в ногах. Луций, Ромул и Понтий стояли с широко раскрытыми глазами и даже думать боялись о том, что это все могло означать. Вдруг, словно прохладный и отрезвляющий глоток свежего воздуха, раздался тихий детский голос:

— Луций!

Это был голос Маркуса. Луций моментально обернулся — мальчик находился в дверях, сидя на корточках и крепко прижимаясь к их псу Рему. Старший брат мгновенно кинулся к ребенку и, упав перед ним на колени, стал ощупывать его, выясняя, не ранен ли тот. Затем, глядя ему в глаза, он произнес срывающимся от волнения и страха голосом:

— Что случилось? Что произошло? Почему ты здесь? Почему ты здесь?? Где отец?!

Маркус смотрел своими большими глазенками на брата и растерянно пожимал плечами.

— Марк, что случилось?! — не выдержав его молчания, прокричал Луций, повернувшись в сторону Марка и Мартина. — Что произошло, Марк?! — снова крикнул он.

И вдруг другой тонкий детский голосок еле слышно прошептал несколько слов, но даже этого слабого звука было достаточно, чтобы его услышали все, кто был в комнате.

— Мартин! Где Мартин? Как больно…

Луций видел, как, отходя в сторону от кушетки и освобождая место для Мартина, посторонились Сципион и Велиал, который вытирал обагренные руки о тряпку. За ними, на окровавленных покрывалах, лежала одна из сестер Мартина Юлия. Мартин, дрожа всем телом и шаркая ногами по полу, согнувшись, словно старик, подошел к ней и присел рядом.

— Мартин, Мартин, где ты? — еле шевеля губами, бормотала девочка.

— Я тут. Я рядом с тобой, — шмыгая носом, проговорил брат и взял ее холодную руку в свою ладонь.

Луций медленно отошел от Маркуса и, не осознавая своих действий, приблизился к Юлии. Ромул и Понтий продолжали в оцепенении стоять чуть поодаль. Еще недавно им всем казалось, что они самостоятельные и взрослые, что они сами могут решить все проблемы и уладить любые дела. Сейчас же они чувствовали себя маленькими песчинками в этом, как оказалось, жестоком мире. Да, было весело и интересно смотреть из зрительного зала туда, где людям рвали плоть дикие звери, где убивали друг друга на потеху публике гладиаторы. Марк был тогда прав, говоря: «Не принимай это близко к сердцу, просто смотри. Ведь тебя это не касается». Там, на песке, были чужие люди, и их судьба мало кого волновала. Теперь же горе коснулось их лично, и смотреть на все это, словно со стороны, и не принимать близко к сердцу не представлялось возможным. Было жутко и страшно наблюдать за тем, как бедная девочка, которую они все знали с самого детства, сейчас лежит, еле жива, и корчится в смертных муках от боли. Луцию хотелось в этот момент убежать и забиться на чердак, как он делал в детстве, когда его била в школе шайка Клементия. И там, в темноте и уединении, спрятаться от проблем и просто завыть, выкричать в пустоту весь свой ужас, протест и горе, которое свалилось на них, словно ниоткуда, и непонятно, за какие грехи. Но бежать было некуда…