Империя - [87]

— Вы уж извините, что так произошло. Друзья такого уважаемого человека, как Марк, — мои друзья. Если вам что-то еще будет угодно, вы только намекните, и я все исполню.

— Давай, пошел за стойку, старый лис! — прикрикнул на расстилающегося перед ним хозяина Понтий, который уже был пьян до такой степени, что, повиснув на даме и прикрыв глаза, лишь неугомонно икал, периодически что-то бормоча себе под нос.

— Постой, как там тебя? — окликнул уходящего Луций.

— Софокл, — тут же произнес хозяин заведения.

— Послушай, как часто к вам приходит Авера?

— Простите, кто?

— Авера. Приемный сын Марка.

— Извините, но я впервые слышу, что у Марка есть приемный сын. Если бы он был, я бы наверняка знал об этом.

— Подойди, — поманив рукой Софокла, произнес Луций.

Как только тот приблизился, Луций мгновенно схватил бедолагу за волосы и, подтащив практически вплотную к себе, прошипел ему на ухо:

— Ты меня что, за идиота держишь?! Или за слепого?! Он сидел в твоей таверне, вон там, в том углу для прислуги!

— Господин, я не вру! — взмолился Софокл. — Я клянусь своей семьей, что не знаю никакого Аверу! А если бы и знал, то не посмел бы посадить его в тот темный угол. Как я могу поступить так с сыном Марка?! Да он с меня три шкуры сдерет, если я так сделаю! Помилуйте, ради моих детей. Вам, наверное, показалось. Ну, сами подумайте, зачем мне вам лгать?!

— Луций, отпусти его! Да что с вами произошло сегодня?! — не выдержав, вскочил из-за стола и прикрикнул на друга Ромул.

Луций перевел на него недобрый взгляд. Его глаза блестели, как у хищника, и казалось, что, если бы его приятель стоял рядом, то наверняка бы схлопотал от него. Тяжело и яростно дыша, Луций медленно ослабил хватку, и Софокл, воспользовавшись моментом, быстро улизнул от своего мучителя. Луций смотрел на Ромула, и его глаза постепенно становились человеческими. Вскоре он рухнул на стул и, по-прежнему не сводя взгляда с друга, подумал о том, что и правда, сам того не осознавая, он слишком круто обошелся с Софоклом. Да и с тем незнакомым посетителем тоже. Наверное, все дело в вине: не стоило им злоупотреблять. А что касается этого странного сына Марка, так ему и впрямь могло показаться.

— Могло, точно могло, — убеждал сам себя Луций. Не стал бы Марк сажать его отдельно, да еще и в самое непочетное место. Да и хозяину таверны незачем было врать ему.

— Что с вами? Вы сегодня сами не свои, словно после игр вдруг почувствовали себя героями, — продолжал недоумевать Ромул.

— Прости, сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, вино ударило в голову, — смущенно ответил Луций.

— А давайте вып… Вып-пьем! — икнув, еле выговорил Понтий, тиская свою пассию.

— Давайте, давайте, — попыталась обнять Ромула ее подруга, но тот резко оттолкнул гетеру и поспешно вышел из таверны на улицу.

— Ромул, постой! — крикнул ему вслед Луций, но друг только махнул рукой.

— Да пусть уходит! — уже таща девицу наверх, произнес Понтий.

— Не волнуйся за него, он уже большой мальчик, — теребя волосы Луция, шептала ему на ухо одна из жриц любви. Вскоре и вторая присела ему на колени, целуя юношу в разгоряченные от страсти губы.

А Ромул, распахнув настежь дверь, выбежал во двор и оказался в тихом плену летней ночи. Ему дышалось легко после спертого воздуха таверны, и он полной грудью втягивал в себя прохладу, пытаясь прийти в себя от всего, что произошло за этот день. Еще вчера его друзья были подростками и мечтали о детских подвигах, а уже сегодня он не узнавал и не понимал их. Не понимал, как и тех, кто допускал все эти ужасы, что творились на арене. Ромул видел в этом зрелище несправедливость, чрезмерную жестокость и полное отсутствие человечности. Но вот теперь он стоял в одиночестве, глядя в чистое, звездное небо. Легкий ветерок ласкал его тело, и Ромул наслаждался тишиной и спокойствием. Когда наступает ночь, мир людей замирает. Один за другим гаснут окна домов, пустеют городские улицы и дороги. Миром начинает править тьма, а в небе загораются тысячи и тысячи звезд. Ромул, не отрываясь, смотрел в бесконечную даль черного, усыпанного бриллиантами созвездий, бесконечного небосвода. Через некоторое время из-за небольшого облачка, освещая и без того ясную ночь, появилась полная луна. С ее восходом стало так светло, что Ромул мог с легкостью различить причудливые силуэты растущих поодаль деревьев и даже их ветви и отдельные листья на них. Ночной мир предстал перед Ромулом в таинственном великолепии, будто юноша в один миг перенесся туда, где живут одни боги. Завороженный этой красотой, он, сам не ведая зачем, направился к большому заброшенному саду, который раскинулся неподалеку. Под стрекот несмолкающих сверчков он шел в этот давно заросший кустарником и терновником сад, словно его туда что-то манило и тянуло. Где-то в кустах прошуршал ежик. Ромул остановился и прислушался. Неожиданно, сорвавшись откуда-то с дерева, над его головой пролетел огромный ворон, но, немного покружив в ночной мгле, он быстро исчез из виду, будто его и не было. Ночью обычно так тихо, что порой даже очень далекие звуки слышны, как если бы они были совсем рядом. Вот и сейчас Ромул отчетливо слышал, как кто-то незатейливо и тихо что-то бормочет.