Империя - [50]

— Когда он подрастет, я научу его разным командам, — мечтательно говорил Луций. Он будет мне верным другом, станет охранять дом и играть со мной. И с вами, конечно. Будем его вместе дрессировать. Поможете?

— Конечно! А то! — радостно, в один голос ответили ему друзья.

— Представляете, вот мы вырастем, поступим служить в легион при Германике, как обещал нам Марк… — забежав вперед всех, начал говорить Понтий, захлебываясь переполнявшими его эмоциями.

— Ага! Только сначала нужно, чтобы нас Сципион обучил, а то нам германцы враз зады надерут. Из нас сейчас воины как из Леонида император, — рассмеявшись, перебил его Луций.

— Но нас обучат, и мы станем свирепыми воинами, а наш характер закалится в боях и сражениях! Нашим победам не будет числа! Представляете?! — никак не мог угомониться Понтий.

— Ну-у-у? — с задумчивым удивлением протянул Ромул, начиная в мыслях красочно представлять себе то, о чем говорил его друг.

— И вот, спустя десять, а может, двадцать лет, мы возвращаемся в Рим! Нас ждет триумф. Старый император Тиберий лично приветствует нас, все ликуют. Мы в блестящих доспехах и дорогих одеждах въезжаем в город на позолоченных колесницах. За нами идет парадным маршем наш непобедимый легион. Луций из нас самый смелый, он будет нашим генералом, а мы, его советники и ближайшие офицеры, последуем чуть позади него, — Луций смущенно покраснел, но не остановил рассказ друга. Все завороженно слушали его, а Понтий, активно жестикулируя, продолжал фантазировать:

— И вот среди толпы стоят наши отцы и думают, кто же эти великие воины, которые добыли новые земли для нашей страны и привели тысячи рабов. Они не узнают нас. А мы останавливаем наши колесницы и подходим к ним. Старики в растерянности смотрят на нас, а когда понимают, кто перед ними, то кидаются в наши объятия.

— А дальше что? Дальше-то что? — не выдержал Ромул.

— Дальше нас чествует в своем дворце император, он одаривает нас всякими драгоценностями, землями и рабами.

— Надо только про Марка не забыть и тоже ему преподнести много даров, ведь без него мы бы ничего не получили, — на полном серьезе, уже вжившись во всю эту историю, проговорил Луций.

— Конечно, конечно! Он будет, наверное, уже совсем старый, и когда мы появимся у него на пороге, он сослепу примет нас за бродячих торговцев, которые приходят к нему.

— Ага! А мы скажем ему: «Здравствуй, это мы, те самые ребята, которым ты помог в жизни, и теперь мы хотим отблагодарить тебя».

— Точно! И он кинется к нам со слезами радости на глазах и будет обнимать нас, восхищаясь нашими подвигами и нашим триумфом и хваля нас за то, что не забыли его, старика!

Так, размечтавшись, они и разошлись по домам, каждый с мыслью о чем-то невероятном, необычном и уже совсем-совсем близком. Словно чувствуя, что с сегодняшнего дня их жизнь пойдет по-особому, не так, как прежде. Каждый из друзей заснул, мечтая о грядущих сражениях, великих деяниях и триумфальных победах. Дома никто не спросил их о том, как они провели время у Марка. Корнелий, насупившись, лишь буркнул проходящему мимо него Луцию:

— Что за зверь?

— Марк подарил, я его Ремом назвал. Сказал, что хороший пес вырастет.

— Ясно. Есть будешь?

— Нет, нас накормили.

— Все нормально, Луций?

— Ага, — поднимаясь к себе в комнату и гладя щенка, ответил он отцу.

Смотря на уходящего сына, Корнелий потер левую сторону груди: сердце как-то резко кольнуло — раньше он за собой такого не замечал. Он глубоко вздохнул, затем встал и вышел на веранду. Было уже темно, и прохладный ветерок обдал свежестью его тело. Корнелий чувствовал, что что-то не так, что на него что-то надвигается, что-то страшное и непонятное, но разобраться, что именно, он не мог. Раньше центурион всегда прислушивался к своему чутью, но сейчас он лишь снова глубоко вздохнул, посмотрел куда-то в темноту и, затушив масляную лампу, горевшую у входа в дом, отправился спать.

* * *

Проводя своих юных гостей, Марк неспешной походкой направился в свой превосходный парк. Пройдя по вымощенной дорожке, он подошел к бассейну, у которого, облокотившись на перила и любуясь фонтаном, ожидал его Сципион.

— Что нужно было Его любимчику Михаилу? — глядя остекленевшими и безжизненными глазами на разлетающиеся брызги воды, спросил Сципион.

— Пришел просить меня.

— Просить? Это что-то новенькое.

— Скоро настанет мое время, совсем скоро. Я сам долго просил его, но он был глух ко мне. Теперь глух буду я. Одного не пойму, зачем Он послал его сюда. Для чего?

— Я не задумываюсь об этом. Я воин, я создан для другого. Но полагаю, раз он сделал это, значит, на то были свои причины. Он ничего не делает просто так — так же, как и Вы.

— Вот это меня и настораживает.

— Что насчет этих парней? Луцию нужны будут преданные люди для свершения задуманного, но двое из них не уверены в себе.

— Да, это так. Понадобится время, чтобы вытравить из его души все человеческое. Он их лидер, они пойдут за ним, но для этого нужно кое-что предпринять. Они не должны чувствовать привязанности ни к чему и ни к кому. У них должна остаться лишь одна цель — поставить Луция во главе Рима. Понтий — мечтатель. Он хочет известности и богатства. Я чувствую, как он возгордится властью и славой, — с ним не будет хлопот. Меня больше беспокоят Ромул и Мартин.