Империя - [31]

После опроса свидетелей, которые все как один обвиняли несчастных во всех мыслимых и немыслимых грехах, в зале появился Сципион. Он подошел к обвиняемым, отдал приветствие Цезарю и начал отвечать на его вопросы, рассказывая о том, что видел и слышал, будучи заранее посланным своим господином в лагерь восставших.

— Я был отправлен туда сразу же после того, как мой господин узнал о готовящемся заговоре. Я прибыл в лагерь под видом торговца и лично видел, как предатели поднимали мятеж, унижали и оскорбляли Цезаря. Они давали войскам нелепые обещания и делали все возможное, чтобы ввести солдат в заблуждение.

— Что? Что именно они говорили?! Они лично давали эти обещания?! — послышались голоса с трибун.

— Нет, те мерзавцы, которые действовали от их лица, уже мертвы! Но они были лишь исполнителями, а планировали заговор эти, — показывая пальцем на бедолаг, проговорил Сципион. — Я слышал, как они будоражили людей такими словами: «Зачем вы повинуетесь, словно рабы, этим центурионам и небольшой кучке трибунов? Когда вы осмелитесь потребовать себе более достойного императора? Нужно свергнуть еще непрочно сидящего Цезаря при помощи оружия! Мы и так слишком долго поклонялись тирану Августу в надежде на перемены. Но нет: на его место пришел его пасынок! Их преторианская гвардия никогда не остановит вас. Они слишком малочисленны и трусливы! Они подчиняются только денариям, а не своему повелителю!». Вот, что я слышал. А потом я видел, как обезумевшие от призывов и обещаний солдаты бросались на центурионов. Повалив их на землю, они избивали их палками, причем каждого центуриона били около шестидесяти человек. Затем, изуродованных и истерзанных, а большей частью уже мертвых командиров солдаты сбрасывали перед окопом лагеря. Радостно крича, они поднимали на руки заговорщиков и обещали им идти на Рим, чтобы свергнуть своего законного правителя.

От услышанного сенаторы снова пришли в негодование. Некоторые из них даже накинулись на обвиняемых, но солдаты сдержали разъяренных людей. Сам Тиберий, встав, лично призвал их к порядку.

Наклонившись к Марку, Силан шепотом произнес:

— Я знаю, что за всем этим стоишь ты. Я даже знаю, для чего тебе потребовалось раскрыть все подробности этого нелепого заговора. Ты боялся, что они помешают тебе достичь своей цели, как в тот раз, и ты решил избавиться от этих влиятельных людей и, в первую очередь, претора Терентия, который так рьяно выступал против тебя. Своими лживыми обвинениями ты сумел добиться такой популярности у находящихся здесь, что Тиберий не решится теперь перечить тебе. После обличительной речи твоего пса никто не посмеет заступаться за этих надуманных изменников и заговорщиков. После таких обвинений никто не помилует их. Я гляжу, ты умеешь вести дела во благо себе. Из-за распущенных тобою слухов о готовящихся заговорах в других легионах почти все сенаторы и знатные люди города отвернутся от них. Ты дал понять всем, что преторианцы беззащитны перед армией. Ты посеял в душах людей страх перед теми, кто должен оберегать их. Браво, Марк, браво. Я знаю, что настоящей душой заговора был не Терентий, а ты и твой пес Сципион.

— Милый мой друг Тацит Юний Силан, лес рубят — щепки летят. Разве я могу обвинить невиновных? Раз их схватили, значит, на то имеются свои причины, а у их вины есть доказательства.

— Доказательства со слов твоего Сципиона? — прошипел Силан в гневе, брызгая слюной.

На это Марк только улыбнулся и продолжил:

— Не волнуйся, я думаю, найдутся еще свидетели, которые знают даже больше, чем Сципион. Да, и, кстати, каким образом этот пес, как ты его называешь, мог поднять легионы на восстание? Ты обвиняешь меня в заговоре безосновательно, а это, дружище, уже клевета. Я считал тебя своим другом, поэтому я пропущу мимо ушей твои намеки и оскорбления. У тебя нет ни единого доказательства этому, лишь слепое убеждение в том, что я в чем-то замешан. А все потому, что я оказался немного удачливее и дальновиднее тебя. Признай это, и ты поймешь, что глубоко ошибаешься на мой счет. Не стоит портить отношения из-за глупой, навязчивой фантазии. Сейчас ты обвиняешь меня, а что потом? Станешь подозревать судей во взятках и несправедливых решениях? А наместников провинций в сокрытии налогов? Или, быть может, самого императора в безразличии к своему народу? А что касается моей идеи создать Черный легион, так ты сам видишь, как малоэффективны преторианцы и как беспомощны мы перед собственными гражданами, а уж тем более перед армией. Нужна хорошая дубина, которую мы сможем противопоставить кулаку. Или ты жаждешь повторения Тевтобургского леса? По-твоему, мало было потерять три легиона в этой варварской Германии — нужно было еще и дождаться гибели всех остальных, и только из-за того, что кто-то возомнил благодетелей врагами, а врагов — благодетелями? Август осознал, как важно империи иметь надежное воинское подразделение, и мы бы уже давно создали его, если бы не такие бюрократы, как ты, убежденные лишь в том, что вокруг одни враги и только они, избранные, могут позаботиться о государстве. И теперь ты хочешь обвинить меня в предательстве? В то время как я всеми силами пытаюсь защитить наше отечество?