Империя - [137]

— Нет, просто размышляю, — улыбнулся Луций.

— Думать — это хорошо! Полезно! Правда, это не по моей части, — Понтий рассмеялся, осушил налитую чашу, вытер губы рукой и отрыгнул. — Вот Ромул у нас книжный червь! Этот, как там его?.. Архимед! Надо же такое придумать! Голова! — наливая снова, радостно, чуть ли не крича, болтал он.

— Ты же его идеи в штыки воспринимал, — тихо сказал скромно вставший у стены Мартин.

— Я так их воспринимал, потому что не верил, что такое можно соорудить. А теперь, во! — Понтий показал Мартину сбитые в кровь ладони. — Сами сделали, своими руками. Как тут не поверить в то, что мы лучшие? Ромул, за тебя! — снова приложился он к вину.

— Э-э-э! Не увлекайся, Понтий. Тебе сегодня первому смотреть за обстановкой в лагере, — с улыбкой пожурил его Ромул. — Да и вообще, ты уже основательно присосался к бочонку. Налей-ка всем, а то, я гляжу, нам может и не достаться.

— Конечно, парни, в чем вопрос?!

Разлив вино по чашам, они подняли их вверх и в один голос произнесли:

— За победу! За дружбу! За нас!

Выпив вина, Луций внимательно посмотрел на товарищей.

— Положение у нас, действительно, скверное, парни. Чего уж тут говорить. Если Ратибор не вернется к рассвету, оно станет еще хуже. Без лошадей и без опытного воина в команде нам точно хана.

— А ты умеешь вдохновить перед битвой! — усмехнулся Мартин.

— Это точно, — согласился Ромул.

— Должен вам признаться, друзья мои, что опасаюсь за исход сражения. Я не знаю даже, как сам поведу себя перед лицом настоящей опасности. Я искренен с вами. Надеюсь, вы понимаете меня.

— Луций, мы тоже боимся! — ответил за всех Ромул и положил руку на плечо друга. — Поэтому, если нам суждено погибнуть, давай сделаем это так, чтобы эти германцы нас навсегда запомнили!

Ромул и подумать не мог о том, что Луций воспримет его слова по-своему, перевернув их на лад Сципиона, на лад Марка, на свой лад. Центурион услышал слова поддержки, и только их и не хватало ему для того, чтобы развязать кровавую бойню, воспоминания о которой будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Скажи Ромул в этот миг что-то другое, и, быть может, все пошло бы иначе. Но все случилось так, как случилось.

— Бессмысленные страхи, Луций! — поддержал Ромула Мартин. — Что могут сделать нам эти жалкие дикари? Подумай: у нас превосходная техника боя, нас обучал лучший воин империи, нам дали прекрасных солдат. Если нам и суждено тут подохнуть, то надо сделать это так, чтобы подонок Клементий обзавидовался, что не погиб тут вместе с нами. Не знаю, как вы, а я устал от жизни. Я не живу с того момента, как вырезали мою семью! Так что для меня смерть — всего лишь преграда между мной и моими близкими.

— Тогда сделаем с германцами то, что они сами когда-то сотворили с нашими воинами! Пленных не берем! — воскликнул Луций.

— Вот это разговор, парни! За это надо выпить! — наливая из бочонка, воскликнул Понтий.

Ближе к рассвету Луций сменил на посту Мартина, который сообщил ему о том, что заметил передвижение небольшой группы германцев метрах в двухстах от лагеря.

— Вон там. Человек двадцать, может, больше, — указал он куда-то вдаль. — Скорее всего, разведка.

— Значит, они уже в курсе, что мы здесь. А мы еще не все доделали. Это плохо.

— Успеем. Время еще есть. Пока они вернутся в свое логово и доложат о нас, пока примут решение — день-другой мы еще имеем в запасе.

— Скорее всего, только день, на него и надо рассчитывать, Мартин, — произнес Луций, прищуриваясь и всматриваясь вдаль, где в предрассветной мгле мелькали чьи-то темные силуэты. — Иди ложись, отдохни. Я присмотрю тут за всем.

— Ладно, тогда я пошел, — Мартин спрыгнул с навеса.

До самого рассвета Луций, кутаясь во влажный от сырости плащ, ходил по периметру лагеря. Время от времени он останавливался и всматривался в непроглядную стену темного и пугающего леса или наблюдал за часовыми, которые с неживыми лицами ровным и степенным шагом ходили взад-вперед по территории. Начинало светать, и центурион собрался пойти к солдатам, которые готовили еду, чтобы похлебать горячего, но тут издалека послышался топот копыт и приглушенные звуки человеческих голосов. По мере приближения к лагерю они нарастали, словно снежный ком, и уже через мгновение Луций увидел, как из леса выскочил всадник, который вел за собой трех лошадей. За ним резвым галопом скакали еще пятеро человек: издавая гортанные звуки и размахивая мечами, они явно пытались догнать первого.

— Тревога! Все на стены! — недолго думая, скомандовал Луций.

В тот же момент лагерь пришел в движение. Солдаты выбегали из палаток, разбирали вооружение и лезли на стены, на ходу поправляя и застегивая шлемы. К Луцию подбежали и его друзья.

— Что, атакуют?! Где?! — наперебой заговорили Ромул, Мартин и Понтий.

— Всадники! — указал вперед Луций.

— Что-то мало их для атаки, — вглядываясь в несущихся по направлению к лагерю воинов, сказал Понтий.

— Так это же Ратибор! — радостно воскликнул Луций, узнав в первом всаднике русича. — Открыть ворота! Ромул, хватай лук и не дай им приблизиться. Возьми с собой еще десятерых. Мартин, ты со мной на выход! Понтий, смотри за воротами!