Империя Гройлеров - [24]

Но были в Кур-Щавеле и такие, кто помнил, вопреки всеобщей куриной беспамятности, о подлинной причине аскетической жизни Мазокура.

Случилась эта история уж давным-давно, когда по ту сторону горного хребта еще и в помине не было ни бройлеров, ни гройлеров, ни империй, ни Старших Канцеляров. «Неизведанные пустынные земли» – так прозвали захребетные территории на картах и атласах, в учебниках и научных диспутах.

Странно, что никогда и никому из кур и петухов, даже из тех достохвальных персон, что заседали в палате «Куриные мозги», не приходила мысль наведаться с экспедицией за горный перевал, просто хотя бы для того, чтобы поинтересоваться: а что же за земли там, годятся ли они для жизни и возделывания пашен?

Впрочем, странным такое безразличие к неизведанным, находящимся по соседству территориям, кажется только на первый взгляд. Ведь когда у тебя всего вдосталь, право слово, как-то не возникает желания взять да и оторвать свою куриную гузку от гамака и переться куда-то вверх по скалам… А если у кого-то такое желание и возникало, то оно… вовсе не было непреодолимым. И его, желание это, с легкостью преодолевали, благо к услугам борца с собственным любопытством были все житейские блага Кур-Щавеля.

В те времена заматеревший Мазокур и женился – по большой любви, надо сказать. Души своей петушиной не чаял в скромной, неприметной курочке, прозвал ее Мазочкой.

– И когда же моя Мазочка станет мамочкой? – ласково трепал, бывало, супругу по хохолку Мазокур.

Но вот они, вот – долгожданные яйца, аж целых два! Высиживая их по очереди, супруги мечтали, как назовут курят, гадали, кто у них будет – цыпики или цыпулечки? А вдруг – братик и сестренка!

В злосчастную «ночь ненастную» исчезли яйца.

Весь Кур-Щавель знал, кто похитил потомство четы Мазокуров, но все лишь разводили крылышками в стороны и повторяли одно и тоже:

– Такого просто не может быть! Чтобы у нас, в Кур-Щавеле, завелся вор, похититель детей… Может быть, он хочет выкупа? Ведь Мазокур жутко богат.

Хм, выкупа! И о том, что никакого требования о выкупе никогда не поступит, тоже знали абсолютно все в Кур-Щавеле.

А Мазокур впервые в жизни накричал на Мазочку:

– Ты никудышняя мать! Ты недостойна называться курицей-несушкой! Как ты могла не уберечь наших будущих курят?

Мазочка, плача, тихонько вышла из курятника и… больше ее никто никогда не видел. Может, она забрела в горы и там окончила свои дни в холоде и одиночестве; может, погрузилась в теплые морские волны, чтобы навеки упокоиться от позора…

После этого Мазокур стал таким, каким он стал – угрюмым, ироничным до сарказма, одержимым в работе и неприступным для представительниц другого пола.

А в тот печальный день Рябая Карлица Глаша созвала экстренное заседание «Куриных мозгов» и официально подтвердила то, о чем уже кудахтал весь Кур-Щавель (соседка растрепала, в точности как в поговорке: «Расскажи курице, а она – всей улице»).

– Меня бросил муж, Карлик Пит, – сообщила Глаша ровным голосом и вдруг залилась слезами: – Петя… Петенька… И все свежие яйца унес – пять штук! Одна я со своими недорослями курятами осталась.

– Как, как? Это же примерный семьянин, многоуважаемый академик Пит, кукаректор нашего достославного университета? Правда, бывший кукаректор, но все-таки… Был ведь…

«Окольцовцы» изо всех цыплячьих сил делали вид, что ушам своим не верят.

Хотя не кто иные, как они самые, незадолго до этого бурно обсуждали на площади Яйца и побег Карлика Пита, и похищение им своих собственных яиц.

Но постойте… Только ли собственных, то есть голубых, уникальных и неповторимых?

Тут-то и сообразили кур-щавельцы, что, помимо снесенных Рябой Карлицей Глашей, Карлик Пит прихватил и яйца четы Мазокуров…

Казалось бы, жене предателя и вора не место на председательском насесте в палате «Куриные мозги». Но как не пожалеть брошенку, оставшуюся одной-одинешенькой с курятами на карликовой шее?

Тут надобно сказать несколько слов об академике Пите, бывшем кукаректоре университета. Сам университет, как уже говорилось, располагался под открытым небом, на солнечной поляночке, и преподаватель расхаживал между рядами сидящих прямо на траве студентов, помогая солнцу плавить их куриные мозги своим монотонным кудахтаньем.

Рябой Пит был самым низкорослым из всего курино-петушиного племени Кур-Щавеля, ибо, как говорится, породой не вышел – происходил из редкого племени карликовых арауканов. Как он сам многозначительно подчеркивал – чилийских арауканов. Сама по себе редкость породы не давала в Кур-Щавеле никаких карьерных преимуществ, скорее – наоборот: именно принадлежность к многочисленному роду явно и неявно говорила в пользу ее носителя, подразумевая наличие внушительного стада сторонников.

Но! У карлика-араукана Пита были невиданные в Кур-Щавеле усы, волосяная крохотная бородка и такие же бакенбарды. К тому же – рябая шея и мордочка, очаровательные фиолетовые животик и ляжки. А серые, словно сапожки, голени, которым так шли миниатюрные шпоры? А бедовый, бордовый, вздернутый хвост? Каково, а?

Вот бы еще стати прибавить петушиной, да где ж ее взять? Не на котурны же становиться, тогда уж куры совсем засмеют.