Империя. Цинхай - [211]

О том, что у Дракона есть сестра, по-прежнему мало кто знал, поэтому в Сингапуре он прохаживался с ней не открыто, а в безлюдных и отдалённых местах, где никто не беспокоил: закрытых пляжах, ресторанах с отдельными кабинками, парках после закрытия (ему-то никто не смел отказать и не открыть что-то в нерабочий час). Хотя всё равно просочились сплетни, что у Джиёна молодая любовница в интересном положении, которую он скрывает. Если бы сплетники ещё и опознали в этой «любовнице» жену Энди Лау — вот это скандальчик бы вышел! Дракон бы сам рассказал эту «утку» зятю, чтобы вместе посмеяться. А чем громче выдуманные скандалы, тем проще под ними делать то, что нужно, что важно, что хочется. Но всё же на первом месте сейчас было решение цинхайской проблемы. Допустить победу Дзи-си никак нельзя, и как бы ни не хотел вмешиваться Джиён, укрепить синеозёрных будет ему выгоднее, чем отсидеться и дождаться, пока Синьцзян не слопает соседа. Аппетиты у Великого Уйгура, как у Гаргантюа и Пантагрюэля вместе взятых, кашалотские, соответствующие «киту» преступного мира. Но если пока Западный Китай держится на трёх китах (всё, как полагается) — Тибете, Синьцзяне, Цинхае, то после «поглощения» стабильность рухнет, и оставшийся кит сможет пожрать Дракона, как ветхозаветного Иону. Только Джиён не верил в Бога и сомневался, что какими-либо молитвами воскреснет из алчного чрева Дзи-си. Поэтому нужно было действовать, строить политические схемы и перестраховываться.

Так Дракон с Дами прилетели в Сиань, центр Шэньси, провинции, где представитель любого клана, любой группировки и любого братства мог чувствовать себя спокойно, не получать претензии, а только достойную встречу и покровительство. Разумеется, если не приходил с оружием и не имел недобрых мыслей, камня за пазухой. Хранитель и предводитель терракотовой армии, размеры которой никому доподлинно не были известны (но все знали, что она огромна), оберегал всякого, просящего защиты и убежища. Опека Джоуми была подобна церкви в Средневековой Европе, только под её сводами искали спасения угнетаемые и преследуемые. Но если законы христианского милосердия всё равно когда-то нарушались, когда жестокосердие побеждало уважение к святым алтарям и священникам, то пренебречь внушительной силой хранителя никто не рисковал.

Улица, на которой жил Джоуми, в районе Большой пагоды диких гусей, в честь неё и называвшегося Яньта, была заставлена машинами, сразу почувствовалось, что в границах его дома собираются влиятельные, значимые люди. Ограждающая территорию традиционного китайского имения стена шла вровень с крышами первых этажей внутренних построек, большинство из них одним этажом и ограничивались, но были и здания в два этажа, и всего одно — в три. Дами испытала на себе китайские традиции и нравы в Цинхае, но настолько ханьского колорита встречать ей ещё не доводилось. Складывалось впечатление, что времена династии Тан или Суй — Дами историю Китая не успела выучить достаточно хорошо, — забальзамировали, мумифицировали и выставили здесь, как в панорамном музее. Внутренние дворики, маленькие прудики с мостиками через них, беседки, павильоны специального назначения с возвышенными и художественными прозвищами, для определённых церемоний, всё строго по технике фэн-шуй, с соблюдением гармонии, пропорций стихий и здоровой циркуляцией энергий инь и ян. Соблюдая вежливость, Джоуми приветствовал брата и сестру одновременно, чем нарушал собственный этикет, которого придерживался: отдельно принимать мужчин, и отдельно женщин. Причем первых можно было наедине, вторых — нет, если дамы вызывали уважение и не относились к тем, что занимались известным ремеслом. Но хранитель был не только ретроградом и консерватором, а дипломатом и умеющим подстраиваться под требования времени мудрецом. Он пригласил гостей из Сингапура пройти в следующий зал, где находился Энди Лау, чтобы супруги увиделись и поздоровались. Дами не могла нарушить приличий и броситься в объятия мужа, но лицо её осветилось при взгляде на него. Она скучала. Босс синеозёрных тоже просиял, улыбаясь жене и оглядывая её ещё больше отяжелевшую фигуру. Без бережно плутающего по ней взгляда ей было плохо вдали от него. Они скромно поздоровались, после чего Джоуми попросил прислугу отвести госпожу Лау в женскую часть дома. Её снова лишают возможности участвовать и узнавать всё из первых уст! Но сестра Дракона не стала сопротивляться, и ушла, сопровождаемая Тэкёном, Марком, Гуаньлинем и двумя терракотовыми воинами.

Мужчины остались одни.

— Присаживайтесь, — указал на стулья возле столика с халма[41] Джоуми. Джиён и его зять, что был старше него на двадцать лет, расположились неподалёку друг от друга. Третьим опустился и сам хозяин Шэньси. — Ужин скоро подадут.

— Я не голоден, — отмахнулся Дракон. — Давайте сначала поговорим о деле.

— Думаю, разговору не из-за чего быть длинным, — честно заявил Энди, пытавшийся и сохранить церемониальные манеры, и вести себя, как Джиён, по-западному, по-деловому, с экономией времени и словесных ресурсов, — вы знаете, что мне нужно. Остановить Чана. Если он переломит Цинхай — его уже вряд ли что-то остановит, поэтому в интересах всей Азии оказать синеозёрным посильную помощь.