Империя Ч - [40]
— Там!..
Пустоты в стене. Черные беззубые дыры. Я ухватилась за булыжник. Потянула. Камень вышел из стены легко, как больной гнилой зуб.
— Я давно его приметил!.. дотянуться не мог…
В его глазах блестели слезы. Текли по щекам.
Твоя Лесико поможет тебе. Мы умрем на воле, мой моряк.
Я встала на колени и, сильно размахнувшись, ударила камнем по железному замку на щиколотке. Василий зажмурился и охнул.
— Тише!.. больно…
Я замерла с камнем в руке. Он наткнулся глазами на мои глаза. Крикнул яростно:
— Бей!
Удары звенели и сыпались. Я не помню, сколько времени я била камнем по железу. Что кричал Василий. Как он стонал. Плакал ли он еще.
Когда замок раскололся и отлетел, я отшвырнула камень. Поднесла руки к глазам. При свете жирного тюремного огарка я увидала черные синяки на запястьях. Чтобы не орать от боли и не привлечь вниманья стражников, Василий цеплял меня за руки мертвой хваткой.
Он был свободен. Его руки были свободны. Какое чудо свобода.
Он выпрямился, подпрыгнул, схватил меня на руки и поднял, прижав к груди.
— Лесико…
— Жизнь моя!..
— Он обидел тебя?.. я убью его…
— Не успел. Я перехитрила его. Я лиса. Бежим!
Мы ринулись к двери. Вирсавия затаилась поблизости, под дверью. Сторожила старого самурая. Василий споткнулся, чуть не упал — ноги слабы, еда плохая, сиденье около сырой стены, боль в пояснице. Я подставила свое плечо под его руку.
— Обопрись!
Он обнял меня, поцеловал в щеку.
— Это ты будешь опираться на меня. Дай-то срок.
Мы выскользнули из сенагоновой тюрьмы. Во тьме блеснула синева Вирсавииных длинных глаз. Я угадала жест ее руки, сверкнувшей белым пером в темном сорочьем крыле — Луна высветила взмах. Мы, все трое, пригнулись и побежали быстро, бесшумно — вперед, вперед, петляя, как зайцы на снегу. Господь мой и Бог мой, как ярко светила Луна! Какая, оказывается, в ту ночь она была медовая и золотая!
Невдалеке рокотало море. Острый дух прибоя, йодистый и полынно-горький, ласкал и щекотал ноздри, наслажденьем вливался в легкие, надышавшиеся смрадом каталажки.
Мы выбежали на широкий гранитный парапет, идущий вдоль берега над морем могучей каменной полосой.
Прямо перед нами послышались голоса; заплясал свет, утаенный в бумажных фонарях; зазвякали мечи, вынимаемые из ножен и опять вбрасываемые туда.
— Ложись на землю! — страшным шепотом крикнула Вирсавия-сан. — Слуги сенагона!..
Мы рухнули на холодную кладку парапета, как подкошенные китайским змеевидным серпом, но поздно было. Они выросли перед нами как грибы — вооруженные до зубов, смеющиеся всеми белыми зубами, узкоглазые и морщинистые от Солнца и ветра, дикие яматские люди, и вместо сердца у них были камни, поросшие комками шерсти. Шерсть торчала у них и между зубов, и росла на белках лезвий-глаз. Это были люди-тигры, и говорить с ними было бесполезно, равно же и просить их о пощаде. Лежа на животе на ледяном, забрызганном слезами моря парапете, Василий нашел в ночи и молча сжал мою руку, и я поняла, что он такое мне, и поняла я, что такое ему — я.
Как жаль, что земные люди, живущие под Солнцем и Луной, понимают это всегда так поздно, когда уже никто и ничто…
Самураи издали боевые кличи.
— Они кричат: пойманы беглецы! — простонала Вирсавия, уткнувшись горячими солеными губами мне в ухо. — Смерть нам!.. Не получилось у меня вас спасти… и моя жизнь будет брошена собакам на растерзанье…
Кулаки, ноги, мышцы, локти. Больно, когда ударяют. Чужие спины. Потные рубахи, вышитые орлами и драконами, тиграми и императорами, и солнцеликими Буддами, и махровыми пионами. Рукояти мечей врезаются мне в ребра, в живот. Василий кричит и ругается по-русски. Зря. Как зря все, Боже.
И нет сугробов. И нет мягкого, белыми волнами, снега в полях и лощинах, на буграх и перелесках, хотя это и зима.
Зима. Зима. Я хочу умереть зимой. Я хочу обвенчаться зимой в маленькой сельской церкви, Василий, с тобою — и умереть, вышедши на простор из храма, под ветром и ярким Солнцем, в пенье зимних птиц, в Богородичных поцелуях веселого синего неба.
— К господину Фудзиваре!.. К господину Фудзиваре!.. Мы схватили нечестивцев!.. Поймали беглецов!.. Их ждет наказанье!.. Сенагон милостив!.. Милостив владыка!..
Владыки не всегда милостивы. Это заблужденье. Я-то знаю их милости наизусть. Тогда, там, в поезде, что шел на Восток, и только на Восток, ибо другого пути не было, по великой железной сибирской дороге…
Забудь. Ведь ЭТО ты забыла уже. Во имя своей любви — забудь.
К чему тебе любовь, дура, когда тебе не жить уже!
Я закричала. Несущий меня под мышкой ударил меня по щеке. Его рука была закована в железную рукавицу. Кожа на скуле содралась, вспухла, вспыхнула болью и кровью.
— Смутьянка!.. Чужеземка!.. Перед тем, как вас казнят, я попрошу у сенагона подарка — натешиться тобой!.. ведь это я тебя поймал, я…
Двери дворца Фудзивары, распахнутые настежь в ночь, горели неистово-белым, Адским свеченьем, будто жгли магний в чугунном противне, чтобы сделать красивый моментальный снимок. Там, в России, я фотографировалась один-единственный раз. У меня не было денег, а фотография на серебряной бумаге стоила очень дорого. И все же я не удержалась, соблазнилась и снялась однажды на карточку. На снимке я вышла хорошенькой и веселенькой, как цыганочка из табора, глазки у меня глядели раскосо и сумасшедше, будто я тяпнула наперсток сладкого вина, волосы надо лбом фотографический художник взбил пышно, для пущей красы, и цветочек воткнул; загляденье одно вышло. И так уж я хранила ту карточку. Так хранила. Хотела, когда-нибудь, подарить тому, кого полюблю.
В танце можно станцевать жизнь.Особенно если танцовщица — пламенная испанка.У ног Марии Виторес весь мир. Иван Метелица, ее партнер, без ума от нее.Но у жизни, как и у славы, есть темная сторона.В блистательный танец Двоих, как вихрь, врывается Третий — наемный убийца, который покорил сердце современной Кармен.А за ними, ослепленными друг другом, стоит Тот, кто считает себя хозяином их судеб.Загадочная смерть Марии в последней в ее жизни сарабанде ярка, как брошенная на сцену ослепительно-красная роза.Кто узнает тайну красавицы испанки? О чем ее последний трагический танец сказал публике, людям — без слов? Язык танца непереводим, его магия непобедима…Слепяще-яркий, вызывающе-дерзкий текст, в котором сочетается несочетаемое — жесткий экшн и пронзительная лирика, народный испанский колорит и кадры современной, опасно-непредсказуемой Москвы, стремительная смена городов, столиц, аэропортов — и почти священный, на грани жизни и смерти, Эрос; но главное здесь — стихия народного испанского стиля фламенко, стихия страстного, как безоглядная любовь, ТАНЦА, основного символа знака книги — римейка бессмертного сюжета «Кармен».
Что это — странная игрушка, магический талисман, тайное оружие?Таинственный железный цветок — это все, что осталось у молоденькой дешевой московской проститутки Аллы Сычевой в память о прекрасной и страшной ночи с суперпопулярной эстрадной дивой Любой Башкирцевой.В ту ночь Люба, давно потерявшая счет любовникам и любовницам, подобрала Аллочку в привокзальном ресторане «Парадиз», накормила и привезла к себе, в роскошную квартиру в Раменском. И, натешившись девочкой, уснула, чтобы не проснуться уже никогда.
Русские в Париже 1920–1930-х годов. Мачеха-чужбина. Поденные работы. Тоска по родине — может, уже никогда не придется ее увидеть. И — великая поэзия, бессмертная музыка. Истории любви, огненными печатями оттиснутые на летописном пергаменте века. Художники и политики. Генералы, ставшие таксистами. Княгини, ставшие модистками. А с востока тучей надвигается Вторая мировая война. Роман Елены Крюковой о русской эмиграции во Франции одновременно символичен и реалистичен. За вымышленными именами угадывается подлинность судеб.
Ром – русский юноша, выросший без родителей. Фелисидад – дочка прекрасной колдуньи. Любовь Рома и Фелисидад, вспыхнувшая на фоне пейзажей современной Латинской Америки, обречена стать роковой. Чувства могут преодолеть даже смерть, но им не под силу справиться с различием культур и национальностей…
Путь к Богу и Храму у каждого свой. Порой он бывает долгим и тернистым, полным боли и разочарований, но в конце награда ждет идущего. Роман талантливой писательницы Елены Крюковой рассказывает о судьбе нашего современника - Бориса Полянского, который, пережив смерть дочери и трагический развод с любимой женой, стал священником Серафимом и получил приход в селе на реке Суре. Жизнь отца Серафима полна испытаний и соблазнов: ему - молодому и красивому, полному жизненных сил мужчине - приходится взять на себя ответственность за многие души, быть для них примером кротости и добродетели.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться! Когда богач, красавец и мечта всех девушек Гоша Барковский предложил ничем не примечательной студентке Рите Тарасовой стать его подругой, ей следовало бежать от него со всех ног. Тогда она не поехала бы на дачу Барковских, не стала бы жертвой преступления, совершенного отцом Гоши, не потеряла бы счастье, семью и сам смысл существования… Монстры Барковские превратили жизнь девушки в череду сплошных бед – персональный фильм ужасов, и ей надо любой ценой остановить его…
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?