Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - [55]
Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон являются исходными точками в противопоставлении широкомасштабной политики отстаивания интересов и имперской миссии, и эти противоречия у США сохранились по сей день. Это касается той или иной ориентации президентов и их советников в штабах, а также сообщения соответствующих решений американской прессе, их комментирования журналистами или обозревателями из ученой среды. Здесь также есть два крайних варианта, которые связывает длинная цепь возможностей: на одной стороне находится преимущественно ориентированная на свои интересы политика, подаваемая так, словно она направлена на нормативные задачи имперской миссии, на другой — собственные интересы вдруг обнаруживаются там, где имперские действия приводят в основном к отстаиванию коллективных ценностей или даже к обеспечению прав человека в маргинальных с геополитической точки зрения регионах. Последнее, кстати, вовсе не является доменом одних только антиимпериалистических критиков идеологии47. Политики, полагающие, что они лишь тогда найдут достаточную поддержку, когда будут декларировать отстаивание норм в качестве защиты интересов, также привязаны к этой стратегии.
Имперские миссии склоняются к тому, чтобы быть сформулированными с помощью религиозных терминов и соответствующего пафоса. Пресловутое непонимание многими европейцами такой религиозной риторики в американской политике показывает и неосознанность ими имперской миссии США. Эта риторика не может быть редуцирована ни к стратегическому расчету на получение большего числа голосов в регионах с сильным влиянием христианской церкви, ни к чистой иррациональности, как зачастую утверждают европейские комментаторы. В данном случае речь идет о ядре
политического самосознания США, выражавшемся в формуле «Крестовый поход в Европу», в частности, во время постановки целей Вудро Вильсоном при вступлении Америки в Первую мировую войну и Дуайтом Эйзенхауэром при начале высадки в Нормандию, а также в характеристике Рональдом Рейганом Советского Союза как «империи зла» и введенном Джорждем Бушем-младшим понятии «ось зла», соединившем Ирак и Северную Корею48.
Отчетливая сакрализация самой себя со стороны империи провоцирует и все более сильную антиимперскую реакцию. Наиболее действенным с идейно-политической точки зрения ее проявлением была Книга Даниила из Ветхого Завета, где претензия господствовавших на Ближнем Востоке Селевки- дов на то, чтобы стать империей, которой не будет конца, оспаривалась в виде толкования Даниилом сна Навуходоносора в словах о ряде из четырех великих империй и о близком конце последней из них49. Апокалиптические представления о приближающемся Царстве Божием были в данном случае использованы против утверждений о вечности земной империи. Поэтому отнюдь не будет преувеличением сказать, что именно сон Навуходоносора и его толкование Даниилом раз за разом будут всплывать и распространяться во все новых вариантах и переложениях при антиимпериалистических восстаниях и революциях.
Проявляющийся при этом базовый образец, по которому имперская риторика, опирающаяся на квазирелигиозные представления, провоцирует ответную риторику, уже антиимперскую, использующую религиозное сознание, характерен и для современных дебатов относительно статуса и мощи American Empire: чем сильнее американская политика завязана на квазирелигиозных представлениях, когда ее противник демонизируется или представляется чем-то сатанинским, тем упорнее стремятся перехватить инициативу те из анти- имперских игроков, кто также имеет возможность оперировать религиозными категориями. Отнюдь не случайно уже некоторое время такой силой являются исламисты. При сложившейся ситуации, несмотря на экономическое усиление Китая, в ближайшее время ничего не изменится. Исламизм является наиболее действенным вызовом американской империи, потому что он оспаривает саму ее миссию и в свою очередь называет США «большим сатаной»50.
Имперская демонология в принципе является стадией дошедшего до религиозных формулировок дискурса о варварстве, в ходе которого народы, не включенные в состав имперских владений, ставятся на низшую ступень и делаются потенциальным объектом цивилизирования со стороны империи. Антиимперская демонология платит той же монетой, полагая имперский центр цитаделью греха и падения нравов.
Дискурс о варварстве и конструирование имперского пространства
Большое значение для убедительности имперской миссии имеет дискурсивная сущность того, против чего эта миссия направлена, то есть, соответственно, политическому доминированию чего она должна воспрепятствовать: здесь это будет обозначено общим понятием варваров или варварства.
