Императорский покер - [52]

Даже Вацлав Гонсёровский[63], как историк и писатель, не сочувствовавший Наполеону, пропагандировавший несправедливые и оскорбляющие императора взгляды, должен был признать (в примечании в изданных им воспоминаниях Грабовского[64]):

"Поляки в те времена занимались политикой на четыре стороны (французскую, русскую, австрийскую и прусскую — примечание В. Лысяка), а за Наполеоном, если только не считать Герцогства Варшавского, не шли. Они могли бы выставить четырехкратно более сильную армию, могли бы и вправду на что-то повлиять, но предпочитали одновременно служить четырем державам. Отсюда, не должны они питать претензий к Наполеону (…), потому что народ спал".

"Могли бы на что-то повлиять…". Да, поляки тогда могли бы исполнить ожидания величайшего своего друга, помочь ему и себе, перевесить чашки весов войны 1812 и привести к тому, что карта Европы и школьные учебники истории сегодня выглядели бы совершенно иначе. Но они этого не сделали, ибо "народ спал". Поражение Польши одновременно было поражением наполеоновской Франции и самого Наполеона, который так обманулся в отношении поляков. Так кто же кого обманул? Наполеон поляков или наоборот? Всегда хорошо знать факты, то есть, правду, поскольку это защищает человека от необходимости бить в чужую грудь за собственные грехи, прошу прощения у уважаемых земляков!

Великий поляк и великий историк, Шимон Ашкенази[65], перед которым должны падать на колени и бить земные поклоны те любители полаять, а не плеваться своим незнанием со страниц лживых книжек и полос лживых статей, так сказал о Наполеоне во время лекции на публичном заседании Академии Умений 23 мая 1912 года:

— Он желал Польшу, и, наверняка, не из чувства милосердного доброжелателя — Боже упаси слабые народы от милосердия сильных — но по причине высоких государственных интересов европейца, в убежденности того, что без "восстановления[66] этого королевства Европа с той стороны остается без границ", что обязательно необходимо вернуть тот "ключ к своду" европейского дома ради добра и безопасности обитателей этого дома. Этой истине он на все времена дал свидетельство, и не пустым словом, но громадными деяниями.

Это все, мои господа, на тему "Наполеон обманывал поляков!".

Историки до настоящего времени спорят о том, кто же выиграл четвертый, тильзитский раунд императорского покера. Например, Роджер Пейр: "Фактом является то, что трактат из Тильзита был выгоден только императору Александру, который заключал договор в качестве побежденного, а в результате мог с тех пор свободно действовать в Балтийском море и в устье Дуная. Франции же этот трактат был совершенно невыгоден". А вот Евгений Тарле назвал тильзитский трактат "унизительным" для царя.

Вне всяких сомнений, необходимо признать правоту оценки советского историка. Ошибкой Наполеона было великодушие по отношению к Пруссии (таким образом он нарушил обещание, данное им армии в 1805 году: "Великодушие уже не будет мешать нашей политике") — и он дорого заплатит за это несколькими годами спустя. Правдой является и то, что побежденный в войне Александр впоследствии получил территориальные прибавления. Но главная истина заключалась в том, что Наполеон получил в Тильзите господство практически над всей Европой (как минимум, над двумя третьими континента), право на экспансию за ее пределы, и он же втянул Россию в самые разнообразные дипломатические конфликты, не говоря уже о том, что он заставил ее закрыть торговлю для британской торговли (Континентальная Блокада), что разрушало экономику России. Так что, со всей уверенностью — четвертый раунд императорского покера Бонапарт провел в свою пользу.

Наши герои попрощались, расцеловавшись в присутствии кричавших "ура" войск. Это была очень приятная в своих внешних проявлениях игра — об этом я уже писал (Тарле: "Наполеон вел себя столь корректно, чтобы пилюля, которую должен был проглотить Александр, оказалась не такой горькой, чем он думал"). Но по обеим сторонам столика было прекрасно известно "а что играется". Золотой паром должен был стать мостом мира между двумя народами, символом завершения покера, а стал всего лишь ширмой для игры. Так что, в самом лучшем случае, это был паром позолоченный, да и то — очень тонким слоем. Не все то золото, что блестит.

Весьма похоже будет через год, в Эрфурте, во время очередной "встречи титанов". Оба "господина брата" сознательно или подсознательно предчувствовали, что еще придет время лобовой стычки — в Европе имелось место лишь для одного оракула. Как символ и как предсказание этого, в вместе с тем и как грозное memento прозвучала сцена, которая вошла в историю и в легенду. Как-то раз Бонапарт с Александром, держа друг друга под руки, проходили мимо старого французского гренадера, который отдал им салют. Наполеон остановился.

— Что думает Ваше Царское Величество, — сказал он, указывая на страшный шрам, проходивший от лба и до средины лица солдата, — о людях, которые живут, несмотря на такие раны?

Царь французский язык знал превосходно и рикошетировал столь же красивой аллюзией:

— А что думает Ваше Императорское Величество о солдатах, которые такие раны наносят?