Императорский покер - [51]

В соответствии с заверениями Наполеона, воссозданное им Польское Королевство должно было включать Литву, Подолию, Украину и большую часть Галиции. Только никогда в наполеоновскую эпоху не появился шанс воспроизвести сверхдержавную Польшу периода величайшего, ягеллонского рассвета, "sur ses anciennes bases". Почему — это очень точно пояснил Бурьенн:

"Свои размышления относительно польских дел я желаю закончить кратким замечанием, поясняющим Наполеона, оно кажется мне важным. Польша, как уже говорилось, была разделена между тремя державами: Россией, Австрией и Пруссией. Наполеон сражался с каждой из этих держав, но никогда с тремя одновременно. В 1805 году он сражался с Австрией и Россией, но Пруссия тогда сохраняла нейтралитет. В 1806 году он воевал против Пруссии и России, но Австрия была нейтральной. В 1809 бил Австрию, в то время как Пруссия была нейтральной, а Россия была союзницей. В 1812 году он вел войну с Россией, но при помощи Австрии и Пруссии. Так что никогда у него не было возможности реализации собственного плана, то есть взыскания всех польских земель, попавших под раздел. Это не было проблемой отсутствия желания, но отсутствия возможностей по причине международной ситуации".

Короче говоря: в этой сложной политической ситуации, император, воскрешая Польшу, сделал все, что только мог. И за это поляки платят ему теперь ворчанием: "Наполеон обманывал поляков!". А может все наоборот, дорогие мои? Давайте-ка вспомним, какие же из нас были герои, какие патриоты, рвущие удила, чтобы мчаться в бой, и мы были готовы умирать за отчизну, лишь бы только ее освободить:

1806 год. Польша отсутствует на карте Европы уже более десятка лет; поляки самостоятельно сбросить кандалы не могли (восстание Косцюшко), так что теперь они терпят ярмо и молятся о том, чтобы им было дано чудо. И вот чудо происходит: с запада приближается француз, который когда-то обещал полякам, что отомстит за них и освободит. Француз разбивает одних захватчиков (пруссаков) и готовится хорошенько побить следующих (русских), и одновременно призывает поляков (в завоеванном Берлине), чтобы те помогли: пусть в Польше вспыхнет всенародное восстание, которое поможет французам побыстрее справиться с завоевателями. "Поляки! От вас теперь зависит: существовать и иметь отчизну, появился мститель за вас, ваш творец (…) Приносите ему ваши сердца и отвагу, полякам свойственную. Восстаньте и убедите его, что вы готовы даже проливать кровь ради возврата отчизны. Он знает, что вы безоружны. Не беспокойтесь, оружие вы получите из его рук…". Эти слова были запечатлены на плакатах. Подобными же словами Наполеон околдовывал сарматов в непосредственных беседах:

— Будьте достойными отцов ваших, которые отдавали приказы бранденбургскому двору, давали царей Москве, освободили Вену и освободили все христианство! Так будьте же подобны дедам вашим, о геройстве которых всемирная история дает столько свидетельств! (…) Я желаю вернуть вашему народу политическое существование, но, воспользовавшись данной вам способностью, окажитесь достойными моих замыслов. Если в ваших жилах еще течет кровь давних, мужественных поляков, все беритесь за оружие! Пускай лозунгом вашим станет: Свобода или Смерть! Сегодня ваша судьба находится в ваших руках, я же только желаю, чтобы вы убедили меня в своей отваге. Я должен увидеть результаты вашего запала, содержащиеся не в словах или заявлениях…

И так далее, и тому подобное.

И что? И ничего. Все обращения, призывающие к восстанию, не срабатывают, ну совершеннейший "горох о стену". Польша не дрогнула. Поляки — как очень зло и верно констатировал Норвид — "ожидают, когда французы придут создать им отчизну". Мизерное движение в Великопольше, Домбровским и Выбицким было начато тогда, когда там практически не с кем было сражаться, потому что пруссаки в паническом ужасе бежали от вступивших в границы французов.

Что потом? А потом Наполеон создал "un ridicule Ducheé de Varsovie" (смешное Герцогство Варшавское), как издевались некоторые поляки, недовольные "созданной" для них чужаком Отчизной — те самые, которым не приходило в голову помочь ему в этом и сражаться. И вновь ожидание очередных чудес. Наибольшее чудо, воскрешение большого Польского Королевства, должно было случиться в 1812 году, после завоевания России. Император ожидал, что поляки встанут на этот, наиболее важный для них бой, "все как один". Встали числом нескольких десятков тысяч регулярных солдат (со всеми последующими пополнениями — 100 тысяч) из Варшавского Герцогства. Только лишь из Герцогства, хотя Бонапарт призывал, чтобы "все поляки, все 16 миллионов, сели на коня". Понятно, что это был риторический призыв, но император ожидал гораздо большего, он ожидал, что в каждом поляке при такой оказии воскрешения возможности вновь стать державой проснется лев. Обманулся он весьма сильно — поляки с польских земель под прусским, австрийским и российским правлением даже не пошевелились. Особенно неприятно было видеть это в Литве, где требуемое восстание не вспыхнуло, а потом наплыв в франко-польскую армию, идущую на Москву, оказался совершенно ничтожным. Только лишь в "Пане Тадеуше" все это выглядит оптимистично; цитируемая выше насмешка Норвида была нацелена именно в "Пана Тадеуша", в ту прелестную поэму, являющуюся зеркалом обаятельного стиля жизни польской шляхты, умеющей чудно пить, развлекаться и рассуждать о свободе, которую… кто-то принесет на тарелочке.