– Ты вступился за свою любовницу?
– У меня нет любовницы. Напрасно, князь, ты так говоришь!
– Рассказывай… Кто же она тебе? Сестра, что ли, или тетка?
– Моя невеста.
– Что такое?.. Простая девка, живущая в лачуге, – твоя невеста? – с удивлением воскликнул Долгоруков. – Это забавно! Надо хорошенько рассмотреть твою невесту, эту сказочную принцессу, несмеяну-царевну. И знай, если она придется мне по нраву, я отобью ее у тебя.
– Ты этого, князь, не сделаешь.
– Не сделаю? А кто же мне смеет запретить? – вызывающим тоном, громко проговорил князь Иван.
– Я, – совершенно спокойно ответил Левушка, сдерживавший себя, несмотря на явное оскорбление, которое нанес словами любимой им девушке самонадеянный и легковерный князь Иван.
– Ты… ты запретишь мне? – бросив презрительный взгляд на Левушку, крикнул тот. – Посмотрим, кто кого осилит: ты меня или я тебя?
– Сила, князь, на твоей стороне, это точно, а правда на моей.
– Ну, вот ты с своей «правдой» и останешься побежденным.
– Посмотрим, князь!
– Посмотри, а меня теперь оставь, мне недосуг разговаривать с тобою.
Подавив в себе вздох, Храпунов вышел из горницы фаворита, с которым он был принужден теперь вступить в неравную борьбу. Ему ли, простому, неизвестному офицеру, было вступать в борьбу с любимцем государя? Ведь вся сила и могущество были на стороне Долгорукова. Однако Левушка утешал себя:
«Ну, да не в силе Бог, а в правде. Силен князь Иван, а правда победит его. Но все же теперь оставаться Марусе в хибарке у своей бабушки не след; непременно надо перевести ее куда-нибудь, не то Долгоруков как раз нагрянет к ней в гости. Он злобится на меня и в своей злобе на все пойдет. Завтра же непременно переведу куда-нибудь Марусю и старуху Марину».
Целый день и вечер Храпунов не мог вырваться к своей возлюбленной – служба останавливала его. Когда же на следующий день к вечеру он пришел в знакомую ему хибарку, то застал там одну только Марину, убитую страшным горем и с опухшими от слез глазами.
– Где Маруся? – упавшим голосом спросил Левушка, почти догадываясь о причине горя Марины.
– Увезли, увезли мою внучку! – с рыданием ответила старуха. – Нынче утром какие-то неведомые люди ворвались в нашу хибарку, силою схватили Марусю, посадили в сани и увезли неведомо куда. К несчастью, меня дома не было, а то я постояла бы за свою внучку, сумела бы защитить ее от злодеев.
– Я знаю, чье это дело, знаю… Иван Долгоруков похитил Марусю.
– Ты говоришь – Иван Долгоруков? – бледнея, воскликнула старуха. – О Господи, грех-то какой, какой страшный грех! Надо во что бы то ни стало спасти Марусю, вырвать ее, сердечную, из рук князя Ивана…
– Да, я вырву Марусю из рук князя Ивана. И что я за несчастный человек! Ведь я подыскал тебе и Марусе на Покровке отдельный домик, снял его и ради безопасности именно сегодня же хотел перевезти вас обеих туда, и вот опоздал… опоздал… Проклятая служба задержала меня! – с отчаянием воскликнул Левушка Храпунов.
– Не отчаивайся, барин, не горюй: только бы мне дойти до князя Алексея Григорьевича. Скажу я ему слова два, и он сейчас же прикажет своему сыну Ивану отпустить Марусю. Только верно ли ты знаешь, что увез ее не кто другой, как князь Иван? – спросила Марина.
– Да, да, это Долгоруков увез Марусю. Он же мне самому похвалялся, что отобьет у меня невесту. Это – его дело.
Храпунов не ошибся: Маруся действительно попала в руки князя Ивана Долгорукова. Он приказал своим троим верным холопам, назло Храпунову, выкрасть Марусю, предварительно показав холопам, где она живет, и те в точности выполнили его приказ.
На тройке лихих коней подъехали они к хибарке Марины; старухи не было дома, и Маруся еще не успела запереть за ней ворота, как во двор ворвались холопы, а оттуда, высадивши дверь, проникли и в хибарку.
Не успела опомниться и вскрикнуть девушка, как холопы схватили ее, укутали голову платком, на плечи накинули шубейку и потащили в сани с верхом и полостью; чтобы Маруся не кричала, рот ей завязали платком; двое холопов сели с ней рядом в сани и держали ее за руки, а третий холоп поместился рядом с кучером. Тройка бешено понеслась за Тверскую заставу. Кое-кто из соседей Марины видел, как похитили ее внучку, а потому, когда Марина, вернувшись домой и не видя своей внучки, удивилась ее неожиданной отлучке и пошла поразведать у соседей, не видали ли они, куда пошла Маруся, те рассказали ей о происшествии, случившемся с ее внучкой.
Старуха едва устояла на ногах, когда услыхала, что Марусю на тройке лихих коней увезли какие-то неведомые люди, однако до прихода Левушки Храпунова, жениха ее внучки, не решалась предпринимать что-либо к розыску Маруси. Да и что она, беспомощная старуха, могла бы сделать? Она тоже подозревала князя Ивана, так как Левушка и Маруся рассказали ей о своей встрече с Долгоруковым, и это подозрение еще более окрепло, когда Храпунов сообщил о том, как князь Иван грозился отбить у него Марусю.
– Да, да, это его, окаянного, дело. Но я не дам ему властвовать над Марусей, единым словом вырву ее у него из рук, – горячо проговорила Марина.
– Ох, боюсь я, Маринушка, что князь Иван не послушает твоего слова, – возразил ей молодой офицер. – Его словом не проймешь.
