Император-отрок - [55]

– Кто она, я, батюшка, не знаю… Одно только знаю, что она очень хорошенькая и пришлась мне по нраву! – по-прежнему с молодечеством произнес князь Иван.

– Несчастный, она – твоя сестра! – закрывая лицо руками, тихо произнес князь Алексей Долгоруков.

Эти слова как громом поразили князя Ивана.

XII

Лет двадцать назад князь Алексей Григорьевич Долгоруков страстно полюбил черноокую красавицу, цыганку Марию. Однажды небольшой цыганский табор, не спрашивая разрешения князя, расположился на поле, невдалеке от княжеской усадьбы Горенки. В то время князь Алексей Григорьевич находился в усадьбе и, когда ему доложили о цыганском таборе, отдал было приказ прогнать его, но потом отдумал и поехал сам взглянуть на «жителей полей и лесов дремучих». При первом же посещении его поразила необыкновенная красота молодой цыганки Маши, у которой тут же в таборе находилась мать Марина, недавно овдовевшая. Князь, в то время еще красивый, молодой мужчина, прельстился красотой цыганки, вошел в шатер, стал расспрашивать цыган о житье-бытье и попросил погадать. Одна старая цыганка насулила ему счастливую жизнь, большие чины и несметное богатство. Князь Алексей щедро заплатил за гадание, да и всех цыган и цыганок оделил деньгами.

Подошла к нему с протянутой рукой и красавица Мария, посмотрела на молодого князя и ожгла его своим огневым взором. Князь дал ей червонец и проговорил взволнованным голосом:

– Какие у тебя чудные глаза!..

– Мои глаза, господин, видно, режут сердце без ножа, – с звонким смехом ответила ему Мария.

– Именно, именно! Мне еще не приходилось видеть такие огневые глаза, как твои.

– Огневая в нас кровь, господин, потому и очи огневые, – проговорил старый цыган, лукаво посматривая на князя.

– Правда твоя!.. Ишь ведь какие они у этой девчонки!.. Так и жгут, так и тянут к себе! – произнес князь Алексей и впился взором в дивно красивое лицо стоявшей перед ним молодой цыганки.

– Гнать, господин, нас со своих полей ты не будешь? – спросила Мария у князя, глядя ему прямо в лицо.

Долгоруков совсем растерялся от ее взгляда; он готов был на все, лишь бы возможно дольше любоваться цыганкой, метнувшей им в него, а потому живо воскликнул:

– Гнать вас? Что ты! Живите сколько хотите, вас никто не посмеет обидеть. Если вам тут не по нраву или неудобно, выберите другое место. Вот тот лес мой; там есть чудная поляна, раскиньте свой шатер и живите в лесу. – И он показал рукою на видневшийся невдалеке большой сосновый лес.

Цыгане приняли предложение князя и перекочевали в лес, на поляну, а сам он в тот же день отправил к ним чуть не целый обоз разных съестных припасов и стал ежедневно навещать их, влюбившись в черноокую Марию.

Не только дни, но и поздние вечера стал просиживать князь Долгоруков в цыганском таборе. Он слушал там страстные цыганские песни, а больше всего – речь черноокой Маши. Табор и мать Марии, Марина, догадывались, что богатый, родовитый князь влюбился в Машу, и поощряли это, так как князь не только Марине, но и всему табору жаловал дорогие подарки.

Долго жили цыгане в лесу, и только осень заставила их искать другого пристанища на зиму. Совсем собрались в дорогу, ждали только приезда князя, чтобы проститься с ним и поблагодарить его за ласку.

Вот и князь приехал, но был мрачен и печален. День был ясный, с легким морозцем. Князь Алексей и Мария пошли «на последях» пройтись по лесу.

– Маша, милая, я не могу расстаться с тобой, не могу, – чуть не плача, воскликнул князь, идя рядом с черноокой цыганкой по лесу. – Останься, Маша, у меня останься, голубка!..

– Зачем?

– Затем, что я люблю тебя, без тебя мне нет жизни. Будь всегда со мною!

– Женись на мне, вот и буду я твоей.

Князь Алексей Григорьевич скрыл от Марии, что он женат, и выдал себя за холостого; Гаврила Струков, холоп, привозивший цыганам с княжеского двора разные припасы, по приказу князя тоже молчал.

– И женюсь, только останься, непременно женюсь.

– Обманешь, князь?

– Маша, мне ты не веришь? – с упреком в голосе воскликнул князь, хорошо игравший комедию.

– Верю, милый князь, верю.

– А если веришь, то останься. Я прикажу на той поляне, где ваш табор, построить хороший дом. Ты и будешь пока, до свадьбы, жить в нем с матерью, а чтобы не страшно было, я холопа Гаврилу вам дам.

Алексей Григорьевич сдержал свое слово, и на лесной поляне как по щучьему веленью скоро были построены лесные хоромы в два жилья. В верхнем жилье поместилась Мария с матерью, а в нижнем – холоп Гаврила с женою.

В первое время князь Алексей часто приезжал в свои лесные хоромы и подолгу оставался в них. Ни сильный мороз, ни снеговая буря, ничто не останавливало его; он бросал все дела в Москве и спешил к Марии.

Она несколько раз напоминала князю Долгорукову о свадьбе, но Алексей Григорьевич всегда подыскивал веские доводы к оттягиванию ее, и свадьба все отлагалась.

Прошло несколько времени; князь стал все реже и реже бывать в лесных хоромах, а Мария приготовлялась стать матерью. Марина не поладила с нею и, купив себе в московском захолустье, близ Тверской заставы домишко или, скорее, хибарку, поселилась в ней. Марина догадывалась, что князь обманывает ее дочь, несколько раз говорила ей об этом, предостерегала ее, но красавица Маша крепко любила князя и верила ему больше, чем матери.