Император Наполеон - [167]
Предчувствуя близость решающей победы, Наполеон подкрепил эскадроны Мило тяжелой кавалерией из резервного корпуса, которым командовал граф Франсуа Этьен Келлерман — герой Маренго и Аустерлица, сын маршала Ф. Келлермана. Новые волны атак на союзный центр возглавил вместе с Мило и Келлерманом все тот же Ней. Под ним были убиты уже четыре лошади, но самого маршала пули не брали. Конечно, очень недоставало Наполеону в те часы Мюрата с его несопоставимой с кем бы то ни было харизмой, умением воспламенить и обратить атакующие эскадроны в смертоносный таран. Но и «храбрейший из храбрых» Ней смог добиться почти того же. К 18-ти часам, по заключению Д. Чандлера, «для Веллингтона настала тяжелейшая минута дня»[1722]. «Кирасиры уничтожили семь каре из тринадцати, захватили или заклепали 60 орудий и отняли у англичан шесть знамен, которые были доставлены императору к ферме Бель-Альянс»[1723]. Центр Веллингтона еле держался — из последних сил. Части союзных войск, одна за другой (в их числе весь элитный Камберлендский гусарский полк), бежали в Суаньский лес и далее к Брюсселю. От Мон-Сен-Жан «на протяжении почти двух миль[1724] в направлении Брюсселя, — читаем у Виктора Гюго, — вся местность, по свидетельству очевидцев, которые живы еще и теперь, была запружена беглецами. Паника была так сильна, что докатилась до Людовика XVIII в Генте»[1725].
К этому времени у Веллингтона практически уже не было больше кавалерии, почти не осталось и артиллерии: «целые батареи валялись на земле, сбитые с лафетов». Испанский и австрийский комиссары при штабе «железного герцога» считали его погибшим.
Вглядываясь то влево, то вправо, откуда могли подоспеть спасители — пруссаки, Веллингтон «повторял, как заклинание: “Блюхер или ночь!”»[1726].
Именно в этот миг, примерно в 18.30, на высотах у Планшенуа и Фришермона, справа от боевых порядков Северной армии, появились прусские авангарды Ф. В. фон Бюлова, Г. Э. К. фон Цитена и Г. Д. фон Пирха, а вслед за ними главные силы Блюхера общей численностью в 45 тыс. человек, которые ударили во фланг и в тыл французам. Так, по словам Виктора Гюго, «наступил перелом в этой исполинской драме»[1727].
Все перевернулось в считаные минуты: «Наполеон ждал Груши, а явился Блюхер — смерть вместо жизни»[1728]. Какое-то время император еще верил, что Груши придет — пусть не раньше Блюхера, но вслед за ним; а пока надо приостановить атаки пруссаков и добить обескровленного Веллингтона. Выставив навстречу пруссакам армейский корпус Ж. Мутона и два полка Молодой гвардии, Наполеон бросил в бой против Веллингтона своих испытаннейших «ворчунов» — Старую гвардию. Вот как запечатлел эту историческую атаку французский и мировой гений Виктор Гюго:
После того как «Большая батарея» гвардейской артиллерии из 80 орудий обрушила шквал огня на оставшихся защитников плато Мон-Сен-Жан, которые по-бульдожьи буквально вгрызались в землю с одной-единственной надеждой — продержаться до прихода Блюхера, — девять батальонов Старой гвардии ринулись по склонам плато вперед и вверх. Во главе каждого батальона гарцевал на коне генерал: Друо, Камбронн, Фриан, Роге, Мишель, Пети, Анрион, Поре де Морван, Арле — все были здесь. А впереди всех — маршал Ней!
«Ворчуны» Старой гвардии первой же атакой опрокинули и обратили в бегство несколько британских и два брауншвейгских батальона, захватив при этом две батареи противника. Генерал Фриан, раненый и отправленный в тыл, крикнул с носилок, когда его проносили мимо императора: «Все идет хорошо!»[1730] Увы! — к тому времени на всех прочих участках битвы (Угумон, Ге — Сент, Планшенуа) вновь прибывшие войска Блюхера уже атаковали французов, отвлекая на себя последние резервы Наполеона. Старая гвардия все еще наступала, и при виде ее раненые французы «приподнимались, чтобы из последних сил выкрикнуть: “Да здравствует император!”»[1731]. Но вокруг непобедимых «ворчунов» другие части Северной армии, отбиваясь от пруссаков, начали отходить, а иные — бежать, с криками «Спасайся, кто может!» — все это под зловеще — багровым отблеском заходящего солнца; «под Аустерлицем, — напоминал Виктор Гюго, — оно всходило»[1732]. «Обескровленный английский генералиссимус[1733], - пишет о Веллингтоне Доминик Вильпен, — использует этот чудом выпавший ему час, чтобы восстановить свою линию фронта»[1734].
Дальнейший ход битвы Наполеон уже не мог должным образом контролировать, а Веллингтон, «на три четверти побежденный» (по выражению Гюго), сам воспрянул духом при виде спасителей — пруссаков и вдохновлял — радостными словами и жестами — свои, казалось, безнадежно деморализованные войска на
