Император Наполеон - [136]
Мало того, «чтобы добыть для своего острова еще земли, Наполеон даже стал завоевывать колонии! — восклицает Винсент Кронин. — Он прочитал, что во времена Римской империи на острове Пьяноза, в двадцати пяти километрах к северу от Эльбы, выращивают пшеницу. Поэтому 20 мая Наполеон отплыл на «Каролине», однопушечном суденышке его личного флота, состоявшего из четырех кораблей, чтобы взять себе забытое всеми владение. Он оставил там солдат, чтобы они построили форт и казармы для защиты от вооруженного нападения пиратов, и наметил план переселения сотни семей, которые осядут здесь и будут выращивать пшеницу. А пока выпустил пастись на зеленых склонах овец»[1425].
Вот как прокомментировал все это Эмиль Людвиг: «Поскольку Наполеон никогда не был дилетантом, он крутит маленькое колесико с той же серьезностью и точностью, с какой еще вчера вращал маховик всей планеты»[1426]. Не зря английский комиссар Нейл Кемпбелл назвал его perpetuum mobile (вечный двигатель)[1427].
Конечно, все содеянное им на Эльбе этот perpetuum mobile обращал во благо местным жителям. В Портоферрайо он даже организовал службу по сбору мусора (раньше мусор просто гнил на улицах, источая зловоние). Так он избавил город от мух. Но его нескончаемые затеи стоили островитянам таких усилий, к которым они, при всем их трудовом энтузиазме, долго не могли привыкнуть. «Первые месяцы Наполеон доводил всех до изнурения, постоянно при этом повторяя: “Какой спокойный остров!”»[1428].
Рабочий день самого «императора и суверена» был днем трудоголика. Вставал он каждое утро в 5 часов и работал даже в летнюю жару целыми днями (без выходных!), успевая не только все организовать и всем руководить, но и трудиться как чернорабочий: «копал ямы дол деревьев, пробовал и пахать на волах, хотя его борозда оставляла желать лучшего, выходил в море добывать тунца и охотился с гарпуном»[1429]. Только к вечеру он отправлялся на двухчасовую прогулку по острову верхом: «Для того, чтобы снять усталость», — так объяснял он этот свой кавалерийский моцион сэру Кемпбеллу.
Для проживания он выбрал себе рядом с гаванью дом под названием «Мулини» (Мельница), сразу надстроил над ним еще один этаж — разумеется, лично руководя строителями, — и стал называть его дворцом. В качестве летней дачи он построил уютный домик на холме в Сан Мартино. Уюту он всегда был рад, но к роскоши равнодушен. Его кровать во дворце Мулини была обычной походной (железной) кроватью. Слуг во дворце было немного, и беспокоил их Наполеон нечасто. У себя дома он бывал только поздними вечерами, от верховой прогулки до сна, и обычно — за книгами: перечитывал своих любимых авторов (Плутарха, Корнеля, Расина, Вольтера), а также «“Кабинет фей”» — собрание сказок и легенд в 41 томе, от “1001 ночи” до Шарля Перро»[1430].
Комиссары шестой коалиции ни в чем не мешали Наполеону, но раздражали его самим фактом надзорного присутствия. Он был рад, когда в конце мая 1814 г. трое из них (россиянин, пруссак и австриец) уехали с Эльбы. Остался на острове для формального присмотра за ссыльным императором только сэр Кемпбелл. И тут вскоре одна за другой, стали приезжать к нему три дорогих для него женщины — мать, сестра и (тайно!) возлюбленная.
Первой, 2 августа 1814 г., прибыла в Портоферрайо «мама Летиция». Наполеон ждал ее у причала. Сопровождавший его Л. — Ж. Маршан на всю жизнь запомнил, с какой нежностью сын встретил мать: «…он так бурно целовал ее, что высушил все слезы, стекавшие из ее глаз»[1431]. По воспоминаниям Маршана, 65-летняя «Madame Mère» «была в хорошем состоянии здоровья и по-прежнему очень красива». Сэр Кемпбелл тоже отметил: «Эта пожилая леди была весьма привлекательна, среднего роста, с хорошей фигурой и свежим цветом лица»[1432].
Наполеон доставил «маму Летицию» в отдельную резиденцию, которую он приготовил и обставил всем необходимым для нее неподалеку от дворца Мулини. Летиция, зная о финансовых затруднениях императора, предложила ему все содержимое ее шкатулки с драгоценностями. Наполеон категорически отказался принять такой (не на один миллион франков) подарок. Тогда она столь же категорически потребовала, чтобы ей было позволено самой платить за свой пансион. Здесь уже сын не стал спорить с матерью.
