Император мира - [8]

Агент почувствовал вдруг, насколько утомила его необходимость постоянно лгать…

— Вы уверены, что хотите узнать всю правду?

Дольмаэро мрачно кивнул. На лице Мольнеха читалось обычное дружелюбное любопытство. Фломель презрительно скривил губы, стараясь изобразить равнодушие.

— Руиз, пожалуйста, расскажи нам, — нежным голоском попросила Низа.

И он рассказал.

Он объяснил, что является вольнонаемным агентом, профессиональным шпионом и убийцей, что его работа — это насилие, боль и ужас. Казалось, никто из слушателей не испытал удивления или возмущения, в том числе и Низа. Руиза даже немного покоробила та легкость, с которой она приняла жестокую правду. Еще одно напоминание об огромной разнице, существующей между их цивилизациями. Впрочем, эта разница не беспокоила агента до тех пор, пока Низа оставалась Низой.

Руиз рассказал о том, как его наняли, чтобы выследить браконьеров, действующих на Фараоне. Невзирая на внезапно возникшее отвращение к обману, агент не решился назвать организацию, на которую работал. Лигу искусств не любили на Сууке, поскольку она являлась одной из крупнейших межзвездных корпораций и имела сильную полицейскую службу. Не дай бог, кто-нибудь из фараонцев случайно проговорится в присутствии местных жителей. Однако он не стал скрывать от слушателей истинный статус Фараона. Эта информация вызвала немалую растерянность и недоумение.

— Пожалуйста, — попросил Дольмаэро, — объясни еще раз. Фараон — чья-то собственность? Как плантация кошачьих яблонь?

— Что-то в этом роде, — нехотя ответил Руиз.

— Но что хотят от нас все эти далекие миры? Золота? Змеиного масла?

— Масло действительно пользуется спросом в пангалактике, — пояснил агент, — но основное богатство Фараона — это фокусники. Вот почему Кореана похитила вашу труппу из Биддерума. Она собиралась продать вас какому-нибудь любителю театральных курьезов за огромные деньги.

Дольмаэро невесело рассмеялся:

— Значит, мы — скот? Или дрессированные пылевые медведи?

— Не совсем так. Пангалактические законы не допускают жестокого обращения с рабами. Но Кореана законов не соблюдает, поэтому вашим хозяином могло оказаться любое чудовище.

Мольнех, казалось, утратил дар речи.

— Я всегда считала, что Фараон принадлежит моему отцу, — произнесла Низа тихим, дрожащим голосом.

Глаза Фломеля засверкали, он окинул Руиза взглядом, полным такой ненависти, что по спине агента, пораженного подобной реакцией, пробежали мурашки.

— Как давно все это началось? — поинтересовался Дольмаэро.

— Много поколений назад. Вскоре после того, как ваш народ превратил фокусы в высокое искусство.

Низа горестно застонала. Руиз дотронулся до ее плеча:

— Что с тобой?

— Ничего. Просто… Это было не так давно… хотя сейчас мне кажется, что прошло много веков, — я стояла на террасе во дворце отца… Я произнесла тост за моих предков, которые бродили по земле, показывая несложные трюки. За тех, чья смекалка и изобретательность возвысили мой род и подарили прекрасную жизнь мне самой. А теперь я понимаю, что они сделали меня рабыней.

— Нет, — возразил Руиз, — не все так плохо. С тех пор как ваша планета стала поставлять фокусников, мы не допускали крупных войн. Триста лет назад разразилась эпидемия чумы, которая могла погубить три четверти населения, но владельцы Фараона остановили ее в самом начале.

Девушка спрятала лицо в ладонях.

— Охотничьи дирго моего отца всем довольны — они получают мясо два раза в день, а егеря следят за их здоровьем. Вот только что значит привольно бродить по пустыням и самим добывать пищу, они давно забыли. Наверное, дирго очень счастливы.

Руиз не знал, что на это ответить. Он молча обнял Низу и притянул ее к себе. Девушка секунду сопротивлялась, но потом спрятала лицо у него на груди.

Дольмаэро заговорил, обращаясь скорее к самому себе:

— Я должен как-то вернуться к своей труппе и увезти ее домой. Пойми, я отвечаю за этих людей. Они не искали славы или вознесения в Землю Воздаяния. Просто работали, чтобы прокормить свои семьи. Скажи мне, Руиз, теперь, когда фокусники исчезли, что сделает с ними Кореана?

— Не знаю, старшина, — покачал головой агент.

Что толку, если Дольмаэро узнает страшную правду? Он все равно ничего не сможет сделать. Если Кореана поймет, что ей никогда не вернуть фокусников, она, скорее всего, просто умертвит остальных членов труппы. Зачем ей простые рабочие?

Огонь почти догорел, только несколько угольков посверкивали в пепле. В ночном воздухе повеяло прохладой. Руиз особенно остро почувствовал рядом с собой теплое тело принцессы. Внезапно он поймал себя на странных, доселе неведомых мечтах: хорошо бы остановить время и всегда сидеть вот так, рядом с прекрасной девушкой. Пусть жизнь прекратится здесь и сейчас, на пике исполнения желаний, — прежде, чем наступит мучительный конец. Весь день предводитель пытался отмахнуться от неприятной правды: пешком им от Кореаны не скрыться. Вероятность того, что удастся воспользоваться транспортом, ничтожно мала.

Он всегда умел выбрасывать из головы неприятные мысли. Это умение ему очень пригодилось, учитывая многочисленные авантюры, в которых довелось участвовать. Теперь, кажется, он утратил этот весьма полезный талант. Руиз взглянул на темную головку Низы. Может быть, он слишком дорожит ею. Но даже если и так, он не желал бороться с нахлынувшими чувствами.