Имитация любви - [42]

Я приготовилась к нотациям и фразам в духе: «Я всегда знал, что ты подстилка центаврианская», но куратор меня удивил. Кивнув, он без ожидаемого презрения спросил:

— Полагаю, Малейв не подаст на тебя никаких жалоб?

— Не подаст…

— Даже если ты его толкнула?

«Да что же ты меня монстром-то выставляешь?» — возмутилась я про себя.

— Я не толкала его, товарищ лейтенант! Представьте себе – старшие тоже могут падать, особенно, когда прут по скользкой траве в темноте!

— Сбавь тон, — приказал Солд. — И впредь, резвясь со своими мужиками, изволь не делать из этого представления. Тише себя надо вести, звездочка ты наша апокалиптичная. И не наглеть.

— Спасибо за совет, товарищ лейтенант. Буду следить за своими мужиками, — сухо сказала я.

С минуту мы смотрели друг на друга с вызовом, втайне надеясь, что кто-то сорвется. Я догадывалась, что не считает он меня продажной и, и он, скорее всего, догадывался, что нет у меня никаких мужиков, а сегодняшнее происшествие – это просто недоразумение.

Солд зевнул, потер переносицу и опустился на лавку.

— Вся еда пропала?

— Нет, кое-что уцелело.

— Тащи сюда.

Я подняла корзинку, в которую собрала целые фрукты и пышные булочки, а также чудом не разбившуюся бутылку с вином. Солд одобрительно посмотрел на все это и, схватив булочку, откусил от нее хороший кусок. Жуя, он забрал и бутылку, откупорил, глотнул вина.

— А ты что не ешь?

— А можно, товарищ лейтенант?

— Нет, нельзя. Стой и смотри, — мужчина сделал еще один хороший глоток, а потом его глаза очень подобрели, а я вспомнила, отчего в него все еще влюблена. И, кабы не слабость после эо-ри и не дурацкий день, я бы, наверное, решилась на нормальное, а не пьяное признание. — Ешь, Ветрова, ешь. А то смотреть на тебя больно: одни кости…

Я тоже взяла булочку и начала торопливо жевать. На вкус она была… потрясающей. А после того, как я тоже глотнула вина, булочка стала уже восхитительной. Разделавшись с булочкой, я вгрызлась в сочную мякоть продолговатого желтого местного фрукта. Солд тоже перешел на фрукты.

Мы то и дело прикладывались к горлышку бутылки с вином (хотя я подняла стаканы), и вскоре она опустела. Насытившись, я стерла с губ сок и посмотрела на орионца. Несомненный плюс в его пользу: он всегда заботится о своих курсантах.

— Что с тобой не так, Ветрова? — поинтересовался орионец. — Почему ты всегда все усложняешь? Почему только у тебя проблемы?

— Не только у меня. Тулл избил местного, а Рогсона исключили из команды.

— О Тулле не напоминай! Я спрашиваю о тебе.

— Карма у меня такая, товарищ лейтенант, — устало улыбнулась я.

— Хитрость у тебя повышенная, а не карма.

Солд пришел в хорошее расположение духа. Самое время этим воспользоваться. Я открыла рот, чтобы задать один вопрос, но зевота меня опередила. За первым зевком последовал второй, а потом мне очень, очень захотелось улечься прямо на лавке.

Эо-ри у младших всегда отнимает много сил.

И все-таки надо задать вопрос.

— Зачем вы подставили меня сегодня утром, товарищ лейтенант?

— Наглый молодняк нужно ставить на место.

— Почему вы наказали только меня? Почему не Вальдолу?

Орионец пододвинулся ко мне поближе.

— Тебя никто не наказывал, Ветрова. Я наказал Вальдолу. Она так высоко себя ценит, что не допускает и мысли, что может проиграть. А такая самоуверенность опасна. Курсантка получила хороший урок о том, как важно правильно оценивать противника.

— Откуда вы знали, что я выиграю?

— Скажем так: я знал, что ты схитришь.

Я помрачнела.

— Она будет мне мстить.

— Нет. Не то воспитание, не тот характер.

Солд протянул руку и коснулся моей раздутой щеки. С куратором мне не нужно было беспокоиться, как с Ли. Не нужно было ожидать какой-то нечестной игры или манипуляции. Солд, как и многие орионцы, был благороден. Это центы все сплошь интриганы и лжецы…

— Тебе нужно поставить регенерационное.

— Нет, товарищ лейтенант. Мне мои баллы дороги.

— Можешь заплатить врачу, который осматривает постояльцев, и не придется лишаться баллов.

— У меня нет денег, товарищ лейтенант.

— С такими покровителями – и нет денег?

— У меня и покровителей нет, — тихо сказала я. «Есть только те, кто хочет меня присвоить»… Эта мысль окончательно вогнала меня в уныние. От такого рода уныния полный желудок не поможет, как и долгий сон.

Подъехал кар, и Солд встал с лавки.

— Идем, Ветрова.

По приезде в отель Солд отвел меня в главный корпус, к врачу для постояльцев. Куратор усадил меня на кушетку, а врач ввел в бедро полдозы регенерационного. Стоил такой «неофициальный» укол около десяти п. е. – многовато за полдозы.

Я начала засыпать прямо на кушетке.

— Ветрова, не спи. Тебе еще до третьего корпуса своими ножками пилить. Ау, Ветрова? Пора идти.

Я тяжело поднялась, вышла из комнаты, но в коридор выйти не успела: Солд взял меня под руку и завел в туалет. Приказал:

— Умывайся.

Я включила воду и вяло поплескала ее в лицо.

Куратор, скептически посмотрев на спутанные влажные сосульки, в которые превратились мои волосы после водопада, подвел меня к сушилке для рук и принялся их сушить, при этом насвистывая незатейливую мелодию. Я так привыкла, что ничего не значу для лейтенанта, что во всех его действиях не видела ничего странного. Ну, приводит куратор курсантку в надлежащий вид, что тут такого?