Именем закона - [46]

При поимке банды произошёл любопытный случай.

Следователь военной прокуратуры 5-й ударной армии майор юстиции В. С. Шафир случайно столкнулся с одетым в советскую военную форму офицером в звании старшего лейтенанта. Его развязное поведение вызвало у следователя подозрение. Сам он был в гражданской одежде. Ничем не выдавая себя, он решил последить за офицером. В районе Шпандау В. С. Шафир увидел, как «старший лейтенант» зашёл в отдельно стоявший коттедж. Следователь направился за ним и... оказался в окружении целой группы людей в советской офицерской форме. Они заявили, что выполняют специальное задание. В. С. Шафир потребовал документы. Но тут на следователя набросились трое, скрутили его и выбросили из дома. Через полчаса коттедж был окружен, но в нем никого не оказалось. Шайка скрылась, но ненадолго.

Главарей банды и участников судили с привлечением большого количества свидетелей — пострадавших берлинцев. Многие из них требовали главарей шайки расстрелять. Суд прислушался к их голосу.

Один из бежавших, якобы советский солдат, был задержан значительно позже, в 1946 году. Вот как это было. В комендатуру Берлина от польской военной миссии поступило письмо, в котором сообщалось, что ей из американского сектора доставлен гражданин, задержанный американской полицией при попытке совершить кражу, отказавшийся назвать свою фамилию и сказавший только, что он поляк.

На допросе в миссии выяснилось, что задержанный — житель Львовской области, советский гражданин.

Прокурор гарнизона (я уже был в это время военным прокурором советской военной администрации в Германии) полковник юстиции Н. К. Соколов поручил разобраться с задержанным военному следователю капитану юстиции В. С. Воинову. Казалось, простой, незамысловатый случай. Что должен делать следователь? Либо возбудить уголовное дело и при наличии вины задержанного предать его суду, либо, если для предания суду данных недостаточно, отправить задержанного через военную прокуратуру к постоянному месту жительства.

В. С. Воинов возбудил уголовное дело. Беседуя долгие часы с подследственным, он обратил внимание, что тот тщательно избегал ответа на вопрос, где он находился с мая по июль 1945 года, чем занимался в эти месяцы, почему-то долго скрывал место рождения, имя, фамилию. Особенно встревожился Воинов, когда на посланный им в Львовскую область запрос был получен ответ, что под названной фамилией в указанном селе никто и никогда не проживал.

На допросе Воинов спросил:

— С какой целью вы меня обманули?

— Боялся...

— Чего вы боялись?

— После войны я не явился в советскую комендатуру и не вернулся домой. Мне сказали, что за это судят как за измену Родине... Я ведь был уже совершеннолетний.

Подследственный назвал другой адрес, но и тот оказался ложным. Следователь задумался, не совершил ли задержанный помимо кражи в американской зоне какое-нибудь другое, более тяжкое преступление. Проверяя это подозрение, Воинов истребовал из всех комендатур донесения о чрезвычайных происшествиях за 1945—1946 годы, а также решил изучить прекращенные и приостановленные военными прокуратурами гарнизона дела за этот период. Его внимание привлекло донесение одной из комендатур района о побеге с гауптвахты троих задержанных по подозрению в участии в банде Бароян-Карнадо.

Воинов связался с комендантом района, в котором был совершен побег, и спросил, остался ли кто-либо из военнослужащих, которые могли бы опознать совершивших побег? Оказалось, все демобилизовались и убыли на Родину. Одновременно Воинов обратился в немецкую уголовную полицию с просьбой, чтобы ему составили справку на все нераскрытые дела за период с 10 мая 1945 года.

Справка была представлена. В ней ничего не было такого, что могло бы бросить тень на задержанного. После долгих размышлений через коменданта Берлина были запрошены военные администрации других оккупированных зон Берлина, а также истребован из американской зоны материал о том, как был задержан подследственный.

Вскоре прибыли ответы. Полиция американской зоны ничего нового не сообщила. Все, что было в сопроводительном письме, соответствовало пересланному материалу. Привлекло внимание Воинова сообщение французской военной полиции. В нем говорилось, что в июне 1945 года из камеры смертников бежал заключенный, польский немец по фамилии Розенкранц. Бежавший приговорен к смертной казни за убийство немецкого полицейского и тяжелое ранение двух других. Все это он совершил, когда его пытались задержать при угоне автомобиля.

На допросе задержанный категорически отверг свою причастность к этому преступлению и заявил, что он никогда не жил под фамилией Розенкранц.

В. С. Воинов истребовал для ознакомления уголовное дело. Уголовная полиция все свои дела сопровождает обилием фотографий преступника. Взглянув на них, Воинов сразу же понял причину поведения задержанного. Это был он. Настоящая фамилия Розенкранца оказалась Толстых.

В первые дни войны немцы угнали Толстых в фашистскую неволю. Работал он по четырнадцать-пятнадцать часов в одном из трудовых лагерей в Аусбурге, откуда в 1943 году бежал. Сначала Толстых удалось добраться до Берлина. Голодный, плохо владеющий немецким языком, он отсиживался в подвалах разрушенных домов, питаясь отходами, пока его не подхватила шайка воров, состоящая из немцев. «Ну что же — это тоже месть фашистам», — решил он. Знание польского языка помогло ему скрыть подлинную фамилию и то, что он советский гражданин. Шайка занималась угоном легковых автомобилей, спекуляцией, кражами из магазинов и квартир, уличными грабежами.