Именем закона - [17]

Осень в Польше стояла сырая, дождливая. Дороги — сплошное месиво. Но к новому месту дислокации войска армии прибыли точно в срок, совершив 350-километровый марш за одиннадцать ночных переходов.

...Настал и час представляться новому начальнику — на этот раз прокурору 1-го Белорусского фронта генерал-майору юстиции Л. И. Яченину. О нем я знал только то, что он был и оставался прокурором Украины. Целый день мчались мы на «виллисе». шёл холодный дождь, и не однажды приходилось вытаскивать машину с помощью тягачей. Только к вечеру добрались до небольшого польского городка Бяла Подляска. Канцелярия прокуратуры уже не работала, и я направился в домик, где разместился прокурор фронта. Меня встретил невысокий широкоплечий генерал, с небольшими залысинами, с простым открытым лицом и доброй приветливой улыбкой. До самого конца войны мне довелось работать с Леонидом Ивановичем.

Его простота, умение поддержать человека, оказать ему в трудную минуту помощь снискали ему большое уважение военных юристов.

* * *

Командарм Н. Э. Берзарин и член Военного совета Ф. Е. Боков внимательно относились к нашим представлениям, и все свои силы мы вкладывали в то, чтобы Военный совет имел широкую и объективную информацию о состоянии дисциплины в частях. Оперативные работники прокуратуры проводили беседы в войсках, добираясь до отдельных частей. В нашу правовую пропаганду было внесено много нового в связи с выходом за рубеж нашей страны. Перед армией лежала Висла, за ней Варшава и польские земли, а на них — стонущий под фашистским гнетом, исстрадавшийся польский народ. Вместе с политотделом прокуратура поставила целью довести до сознания каждого воина его интернациональную миссию, мысль о том, что он — представитель Советского государства, Советской Армии, носитель высокой социалистической морали, дисциплины и порядка.

В середине декабря состоялось заседание Военного совета армии с участием всех командиров корпусов, дивизий, отдельных частей, начальников политотделов, военных прокуроров, председателей трибуналов, начальников особых отделов. По поручению Военного совета я выступил с докладом об отношении личного состава войск к местному населению. Командующий и член Военного совета рассказали об особенностях воспитательной работы в новой обстановке.

Когда в марте 1945 года подводились итоги Висло-Одерской наступательной операции, было радостно слышать от члена Военного совета, как высоко польский народ оценил поведение советских воинов на территории его освобожденной страны...

Висло-Одерская наступательная операция, которая первоначально называлась Варшавско-Познанской, началась 14 января 1945 года. С магнушевского плацдарма наносила главный удар группа войск, в центре оперативного построения которой находились 5-я ударная и 8-я гвардейская армии. Им предстояло взломать оборону врага я обеспечить ввод в сражение двух танковых армий.

Противник оказывал упорное сопротивление. Но уже в первый день войска нашей армии прорвали главную полосу вражеской обороны и продвинулись вперед до 14 километров. Это предопределило дальнейший успех наступления и своевременное обеспечение ввода 2-й гвардейской танковой армии в сражение. Наступая во взаимодействии с гвардейцами-танкистами, войска 5-й ударной только за день 16 января преодолели с боями более 30 километров и освободили более 200 населенных пунктов. Гитлеровцы дрогнули и покатились на запад. Не давая закрепиться на заранее подготовленных рубежах, передовые отряды корпусов и дивизий преследовали противника. Стремительными и дерзкими ударами они захватывали мосты и переправы, важнейшие узлы коммуникаций и, удержав их до подхода основных сил, совершали новый бросок вперед. Бои не смолкали ни днем, ни ночью. Все труднее и труднее становилось держать связь с прокурорами дивизий. Вместе с войсками они уходили далеко вперед. И все же к вечеру на столе у члена Военного совета лежала наша сводка, помогавшая организовать политическую работу.

...17 января вместе с военным прокурором 266-й дивизии майором юстиции А. В. Колосовым мы побывали в Варшаве. Войска 5-й ударной армии не наступали непосредственно на Варшаву. Но мы с А. В. Колосовым оказались в десяти километрах от нее. Это была первая столица иностранного государства на нашем пути. Как не взглянуть на город?

Объезжая обозы советских и польских частей, сгоревшие немецкие танки, разбитые самоходки, мы часа в четыре вечера въехали в город. Конечно, я не ожидал увидеть сверкающие витрины, роскошные улицы, о которых когда-то читал в польских романах. Я знал и о еврейском гетто, и о восстании варшавян, но я не мог представить того, что увидел на самом деле. Не думал, что такому разрушению можно подвергнуть громадный город, столицу крупного государства... Перед нами лежали мертвые, либо взорванные, либо сожженные, кварталы, здания школ, институтов, фабрик, костелов. Дом за домом, улица за улицей, район за районом, километр за километром... Хмуро шагали между руин воины польских и наших частей.

Жителей почти не было видно, только кое-где на перекрестках стояли женщины и старики. Они молча кланялись идущим воинам, и своим и нашим, плакали.