Именем Федерации! - [59]

— Входите, чего же вы стоите? — скроив ехидную физиономию, предложил он.

— Мда, — сказал Гемм и переступил через порог.

Кхатто попятились, образовав живой коридор.

— Только без глупостей, командир. Одно неверное движение, и они превратят вас в нечто непривлекательное, — натянуто засмеялся Оливо. — А мне не хотелось бы делать ремонт.

— Скажите, почему вы держите охранников-аборигенов? — спросил Гемм, приблизившись к Оливо.

— Кхатто верны. Предав, они сочтут себя обесчещенными. Люди же ненадежны — их всегда можно перекупить.

— Судите по себе? — спросил Хан.

— Давайте обойдемся без грубостей, — набычился Оливо и закрутил головой. — Погодите, здесь не все. Был еще такой мелкий, от горшка два вершка. Прочешите двор, он где-то прячется. Только осторожно, он опасен!

— Будет сделано! — сказал старший и мотнул головой. Двое кхатто опустили оружие и выбежали в двери.

— Проводите гостей в их покои, — сказал Оливо, отходя в сторону.

Один из кхатто ткнул Гемма дулом под правую лопатку и указал на боковую дверь. Командир окатил его ледяным взглядом, но покорно двинулся в указанным направлении. За ним потянулись остальные.

— Ты еще пожалеешь о содеянном, — пригрозил Фарро Оливо, проходя мимо него.

— Очень сомневаюсь, господин министр! — Оливо скривил презрительную гримасу и сцепил руки за спиной.

Во дворе вдруг послышались крики, затем раздались два выстрела, пронзительно вскрикнул кхатто. Охранники, сопровождавшие пленников, отвлеклись на миг, и Гемм, а за ним и Хан с Крафтом, стоявшие рядом, накинулись на кхатто. Гемм двумя мощными ударами в горло и в ничем не прикрытую грудь заставил охранника выпустить из рук оружие. Хан с разбегу плечом сшиб второго. Тот нажал на спуск, и короткая вспышка озарила холл. Потолок рассекла черная впадина. Крафт ударил третьего ногой в живот. Кхатто, охнув, согнулся пополам, но оружие удержал. Крафт вцепился в лучевик и попытался вырвать его, нанося свободной рукой удары по запястью охранника, но никак не мог попасть по болевой точке, которой, возможно, у кхатто там вовсе не было. Кхатто крутанулся на длинных ногах и плечом отбросил от себя Крафта. Тот заскользил по полу на боку и въехал спиной в стену. Хан боролся на полу со своим противником, но никак не мог вырвать оружие. Остальные двое охранников наконец опомнились, отступили и навели дула лучевиков на Гемма и Фарро.

— Не вздумай, — грозно предупредил Гемм. Его лучевик смотрел на побледневшего Оливо. — Бросайте.

Кхатто продолжали колебаться. К ним, морщась от боли в животе присоединился третий. Четвертый, боровшийся на полу с Ханом, резко выкинул ноги, откинул от себя штурмана и поспешно вскочил с пола, взяв на мушку рванувшегося было на подмогу своим отца Ансельма.

— Ну? — требовательно повторил Гемм. — Одно движение, и ваш хозяин отправится туда, откуда не возвращаются.

— Тогда вы все умрете, — поколебавшись, ответил кхатто.

Оливо попытался незаметно сдвинуться влево, туда, где в нише стояла высокая ваза, но Гемм выстрелил, и рядом с хозяином дома на пластиковой стене вспух красный волдырь.

— Без шуток, Оливо. Стойте, где стоите.

Оливо застыл, боясь даже дышать.

С пола поднялись Хан и Крафт. Хан держался за ушибленный бок.

— Господа, давайте не будем горячиться! — примирительно выставил ладони Оливо.

— Помолчи, — рявкнул Фарро и повернулся к кхатто, который явно был здесь главным. — Ситуация сложная. Вы, конечно, застрелите нас, но ваш хозяин погибнет.

— Все мы когда-нибудь умрем, — безразличным тоном отозвался охранник, продолжая держать на мушке Гемма. — Но поверь, человек, он будет отмщен.

— Но вам-то что с того?

— Долг чести — он превыше всего!

Оливо побледнел еще больше. Повисла тяжелая пауза. Только во дворе дома продолжалась какая-то неясная возня.

— Послушай меня, дивный человек, — откашлявшись в кулак, выступил вперед отец Ансельм.

— Я кхатто, меня зовут Ар-кхо.

— Да-да, послушай, Ар-кхо, — умывая руки, продолжал монах. — Не вижу смысла в подобной жестокости. Нам с вами нечего делить, не так ли?

— Да, делить нечего, но у нас есть приказ задержать вас и сопроводить. Он будет выполнен несмотря ни на что?

— Как же ты его собираешься выполнить, если мы все умрем?

Ар-кхо задумчиво подвигал нижней челюстью.

— Думаю, это не имеет значения, человек, — наконец ответил он.

— А не лучше ли прийти к решению, устраивающему обе стороны? — отец Ансельм чуть склонил голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что жизнь свята, и мы не хотим ничьей смерти, поэтому предлагаю заключить перемирие.

— Мы тоже не желаем ничьей смерти. Сложите оружие и пройдите в помещение, которое вам укажут.

— Боюсь, это невозможно в сложившейся ситуации, — развел руками отец Ансельм. — Прежде чем вам удастся выполнить приказ хозяина, пострадают очень многие.

— Это правда, — согласился Ар-кхо. — Что же ты предлагаешь конкретно?

— Поскольку у нас нет ни малейшей причины враждовать с вами, я предлагаю решить все мирным путем, — смиренно сложил руки монах.

— Мирным?

— Исключительно мирным! Мы все опустим оружие и поговорим спокойно.

— Будет так, как скажет хозяин, — равнодушно отозвался кхатто.

— Но что я скажу… тем, которые… скоро прилетят? — пробормотал Оливо, запинаясь от волнения. — С меня же живого шкуру спустят!