Имена любви - [17]

в наползающей толщине так пасмурно глазу

так чахоточно телу точно не жил ни разу

но язык не сдается в нем синтаксис как свинец

все предметы слова артикулируй с опаской

тютчев дурак на заборе акриловой краской

только то что сказуемо правда мысли нет

сладко пел бетховен но слух под вопросом

никакой бладхаунд звезды не вычислит носом

присягнут гомер или мильтон зрение врет

к альвеолам с неба шероховат и матов

мир сотворен из субъектов и предикатов

когда его говоришь разеваешь рот

горький город и мрак нетопыриный совий

пробеги контракт из голых слов и условий

рецидив акцента в отдельно взятой стране

денотаты наречий черны и в пазах косятся

здесь мели без умолку если жаль оказаться

без одежды и денег на жестяном столе

существуй наизнанку берегись недомолвки

в полный голос иначе слова голодны как волки

с головнями глаз даже бельма сведет слюна

чтобы мир уцелел и в подол интерфейс не падал

можно только любовью как пел коринфянам павел

потому что рассудок зряч а любовь слепа

«я провел вместо бродского семь лет в вольере…»

я провел вместо бродского семь лет в вольере

носил вериги но оступился в вере

семенил в колесе семья-работа

рвался к финишной положив на старость

по капле выдавливал из себя идиота

exegi monumentum чему осталось

на ничьей полосе половинкой в сумрак

цикл посущественней чем смена суток

вкусил экскурсантом на сан-микеле

дружбы в граните с кем не смог в теле

скоро буду рад и такой встрече

разница слаба эпигон или гений

где от нас остается часть речи

но уже никакое из местоимений

возложил к подножию сто лир и muratti

память праху о предстоящем брате

слева в сумраке совсем как покойник

стартовал с ямба пересел на дольник

различаю на слух где чехи где словаки

был у китса в риме у лесьмяна в польше

здесь верны только женщины и собаки

я любил обеих но кошек больше

у кого над островом крыша в звездах

врос загробно в адриатический воздух

после бродского как и после бога

остается воздух и это много

«он просыпается и явь светла…»

он просыпается и явь светла

высокий воздух соткан из стекла

там тонны вещества пространства мили

он мал еще и ходит под себя

но существо каким другие были

за дверью сад собака и трава

пора вступать в наследные права

так ярок мир в подарок без задатка

жизнь наяву огромная страна

вот только где он раньше был загадка

покуда день и явь насквозь видна

скорей давать предметам имена

все совпадает и в ответ смеется

окликнешь птицу лебедь и она

так лебедем с тех пор и остается

налево пруд направо вырос лес

в кадушку месяц прыгает с небес

и звездных капель тверди вспять не выпить

не жаль всей жажды с голодом и без

за дар любить и все что любишь видеть

в ночь рождества до первого луча

зачем он плачет ножками суча

в хлеву где время долгими слоями

что в вечности мигнувшей как свеча

предшествовало нашей общей яви

на время радость миру и родне

открыть глаза в неведомой стране

мы так за ним светлее жить отважны

что существуем тверже и втройне

когда он просыпается однажды

он был нигде покуда спал без нас

там птицы падали и месяц гас

неразличимо расплывались лица

но в вечности что в следующий раз

отныне явь ушедшим станет сниться

«замерим радиационный фон…»

замерим радиационный фон

здесь кислорода в атмосфере прорва

температурных девиаций нет

вся диаграмма плоская вполне

и сейсмика в устойчивом затишье

а вот сигналы посылает зонд

азот и це-о-два в пределах нормы

возможна жизнь и вот она уже

но эти с астероид габаритом

не увернутся и пойдут на слом

вот разве серенький в кустах бочком

не бог весть что но тоже кандидат

ушами врозь на правом мониторе

там тушка под листвой добавьте яркость

уебище но где альтернатива

позвольте мне спасибо капитан

коль серенький пересидел в мимозах

свидетельствую честно как в кино

жизнь упоительна в смертельных дозах

другой не пробовал никто

в ночных найденышах к моменту факта

я был пробел природы и укор

когда пришли и сделали укол

шуршать в траве и приобщаться как-то

так совестно что аж болит внутри

где россыпью нейроны догорая

чтобы с трудом завязаны шнурки

ступню вперед но вспомнить где вторая

смысл всей ходьбы пусть это только шанс

запарка в кузницах страда на пашнях

мы гулко в космосе парящий шар

и никого нигде из тех тогдашних

всем приспособить ум не по летам

но все-таки спасибо капитан

«подступает отвага…»

подступает отвага

от стакана в руке

почему мы однако

не такие как все

на дворе непорядок

и в башке без вождя

где любовь не подарок

тем нежнее вражда

вместе в пажеский корпус

после порознь в тобольск

каждой розге покорность

с кровью всосана в мозг

но насупим сурово

если стяги побед

или в доску серега

или в землю ахмед

этой генной пружине

из родительской тьмы

ненавистны чужие

не такие как мы

запугаем погоней

опознаем в лицо

а ушел так полоний

двести десять и все

«погоди придет пора…»

погоди придет пора

чем судьба не шутит

будет полон дом добра

но ума не будет

будет в детской визг и шум

рубль к копейке ляжет

а вот если нужен ум

он-то и не нажит

солнце есть и есть луна

косточки в скелете

но похоже что ума

просто нет на свете

вожаки ведут без глаз

по пустыне стаю

но в отличие от вас

я об этом знаю

потому что я умен

или что-то вроде

раз тому других имен

не сыскать в народе

жалко в доме нет добра

и в кармане тонко

потому что жизнь добра

к дуракам и только