Имена - [95]

— По-вашему, это расистское выражение? — сказал Хардеман.

— Белые люди основывали империи. А про темнокожих заявляют, что они нахлынули.

— А как насчет арийцев? — спросил Хардеман. — Про арийцев мы не говорим, что они нахлынули из Центральной Азии. Они проникли, мигрировали или просто появились.

— Вот именно. Это потому, что у арийцев светлая кожа. Светлокожие проникают. А темнокожие могут только нахлынуть. Турки нахлынули. Монголы тоже. Бактрийцы. Они накатывались волнами. Волна за волной.

— Хорошо. Ваша главная посылка, что Центральная Азия — место, откуда можно только нахлынуть. Так это относится исключительно к темнокожим народам, нахлынувшим из Центральной Азии, или Центральная Азия — это просто такое место, откуда могли нахлынуть люди с кожей любого цвета, кроме арийцев? Что мы обсуждаем — расы, язык или географию?

— Я думаю, в Центральной Азии есть что-то, заставляющее нас говорить, что люди оттуда нахлынули, но налицо и факт, что эти люди в основном темнокожие. Нельзя разделить две эти вещи.

— Мы же отделили арийцев, — сказал Хардеман. — А гунны? Уж гунны-то бесспорно нахлынули из Центральной Азии.

— Какого цвета были гунны? — спросил Дэвид.

— Ни темные, ни светлые.

— Надо мне было обсудить это с кем-нибудь другим.

— Виноват.

— Мне казалось, я ухватил что-то важное и интересное, без всяких чужих подсказок, зануда вы этакий.

— Может, так оно и есть. Я не уверен в своих аргументах.

— Как же.

— Честное слово.

— Ага, как же.

— Но идея любопытная, — сказал Хардеман.

— Идите вы к черту.

Мы пошли ужинать в старинный особняк около американского посольства. Хардеман опрокидывал стопки шотландского. Его безупречный пробор, геометрические очки и костюм-тройка казались результатом упорного самопознания. Он производил впечатление завершенности. Компактный, упакованный в отлично сшитые веши и без единой черточки, которая не была бы объектом придирчивого внутреннего анализа.

— Карен сказала — слышите, Линдзи? — что вы оба должны приехать к нам в Лондон погостить, как только мы устроимся.

— Хорошо. Весной.

— Лучше осенью. Нам надо подыскать няньку.

— У вас же нет детей, — сказала она.

— Это мои.

— Не знала, что у вас есть свои.

— От первого брака.

— Я не знала, — сказала она.

— Они проведут у нас лето. Карен собирается взять няньку.

Дэвид сидел тихо, обняв свое пиво, все еще огорченный недавним разговором.

— На днях я встречался с Андреасом, — сказал я. — Мы ужинали мозгами и внутренностями.

— Славный человек, — сказал Хардеман. — Ясная голова, логический ум.

— Что он делает в вашей фирме?

— Агент по продаже. Прекрасный работник. В Бремене его обожают. Хорошо говорит по-немецки. Начальство очень упрашивало его остаться.

Я позволил молчанию оттенить последнюю фразу. Мы заказали всем пива. Когда появилась еда, мы изучили содержимое всех тарелок. После краткого обсуждения Линдзи и я совершили обмен.

— Вам не рассказывали, чем Карен занималась по вечерам? — спросил Хардеман.

Я сказал, что не помню. Выяснилось, что по вечерам она сидела на табуреточке у правой кромки поля на Фултонском окружном стадионе в Атланте, штат Джорджия, и время от времени бегала за мячами, которые выбирали в ту сторону бейсболисты Национальной лиги. Тогда ей было шестнадцать — золотая девушка на зеленой траве, с волосами до пояса. Он встретил ее шесть лет спустя во вращающемся ресторане.

— А я думал, она сидела у левой кромки, — сказал Дэвид.

— У правой.

— Она говорила, у левой.

— Не может быть. Больше всего она боялась левшей с битой. Кто тогда играл? Вы же специалист. Напомните нам парочку имен.

Дэвид снова взялся за свое карри. Когда мы допили пиво, Хардеман заказал еще шотландского. А когда он спросил, где туалет, я ответил, что составлю ему компанию.

Вода шла только холодная. Мы стояли спиной друг к другу. Я держал руки под краном и обращался через плечо к Хардеману, который справлял малую нужду.

— Я правильно понял, что Андреас уходит из фирмы?

— Да.

— А мне казалось, он переезжает в Лондон вместе со всеми прочими ведущими сотрудниками.

— Вы ошибались.

— Стало быть, он хочет остаться в Афинах.

— Я не знаю, чего он хочет.

— Может, он ищет работу, вы не в курсе? Он вам что-нибудь говорил?

— С чего бы? Мы на таком уровне не общаемся. Моя область — производств.

— Мне было бы любопытно выяснить его планы. Для этого нужен всего лишь один телефонный звонок.

— Так позвоните, — сказал он.

— Не могли бы вы позвонить за меня? Не Андреасу. Кому-нибудь из отдела продаж или из начальства.

Он закончил свои дела у писсуара и медленно повернулся ко мне. Я уперся взглядом в голую стену перед собой.

— Это еще зачем? — спросил он.

— Мне хотелось бы знать, почему он уволился, где теперь будет работать. Если он не ищет новой работы, я хотел бы знать, почему. А еще мне интересно, намерен ли он остаться в Афинах. — Я помедлил, держа руки под струей. — Это может оказаться важным.

— А где работаете вы? — спросил Хардеман.

— Дэвид наверняка говорил вам об этом.

— А он знает?

— Конечно, знает. Слушайте, я не могу углубляться в детали. Скажу вам одно: возможно, у Андреаса есть приработок. Возможно, он связан не только с бременской фирмой по производству охладительных систем.