Илья - [44]

Она сорвала несколько. Они касались ее рук влажными листами, тыкались в лицо сонными ночными головками, как будто останавливали. С чего она взяла, что уже выбрала? Почему уверена, что выбор именно такой? Они с Ильей подарили эти цветы друг другу, почему же они не могут выбирать вместе? Разве это правильно — выбирать в одиночку, прячась от него? От него, с которым все должно быть вместе? Она остановилась, стараясь собрать прыгающие и убегающие мысли.

«Поторопись. Время на исходе», — сказал ангел в ее голове. И мысли пропали, она побежала ночным лесом, торопясь успеть и не ошибаясь дорогой.

Илья спал, тихий, безмятежный, такой родной; от него как будто исходил свет. И ей снова захотелось приостановиться, подумать, но ангел не дал. Алена положила цветы на постель, на то место, где совсем недавно спала. Оделась.

Вышла из шатра в зарождающийся рассвет. Луговина была в тумане, и вся трава, приподнявшись к солнцу, была в капельках росы. На каждой травинке по капельке. И только от шатра вела в туман протоптанная кем-то узкая дорожка стряхнутой росы, примятых трав.

«Иди по тропе», — сказали ей. И она пошла.

Алена пыталась вспомнить ангела и что вообще она делает здесь, но перед глазами прыгала и кувыркалась от гадкой радости какая-то кривая рожа, то ли в личине, то ли сама такая. Алена обернулась, чтобы идти назад, но тропы не было. И луговины не было, сзади стоял лес. И было непонятно, где она. И кто она, тоже стало непонятно.

****

Илья проснулся, как от толчка, удивившись, каким глубоким только что был его сон. Протянул руку, но не нашел Алены. Коснулся чего-то влажного, рывком сел. Рядом с ним на постели лежали ирисы, нежнейшие. Капельки воды на них еще вздрагивали, и вздрагивали листья, чуть подрагивали головки. Цветы были положены только что.

Илья распахнул полог шатра. Кругом была луговина, покрытая росой, нетронутая. Ни единого следа, ни осыпавшейся росинки, ни притоптанной травинки, сколько ни гляди вокруг.

****

— Вольга! — голос Ильи был сипл и безумен. — Вольга, Алена пропала.

Рядом коротко заржал Сивка. Вольга вышел из шатра, огляделся. Роса уже сходила, но по взрытой траве можно было догадаться, как метался Илья, подстегивая коня, пытаясь найти след. А вот дальше… Вольга покачал головой.

Он распахнул руки и всем телом рухнул ничком. Там где тело ударилось о землю, стоял лис, чернобурый, крупный. Не тратя времени, лис побежал к шатру Ильи, опустив нос к земле. Вынюхивал долго, крутился, забегал и возвращался.

— Была вещь, — сказал Вольга, выходя из шатра, — чужая, плохая вещь. Сейчас ее уже нет. Но это все. Ни следов снаружи, ничего.

Он снова бросился о землю и взлетел коршуном. Круто пошел вверх, потом на высоте стал описывать круги — выше и выше, забирая все шире. Илья с надеждой следил за ним. Коршун видит далеко, птенца крошечного приметит с невозможной высоты, не может быть, чтобы он не разглядел Алены, как бы далеко она не ушла.

Вольга шлепнулся о землю рядом с ним, поднялся. По его хмурому лицу Илья все понял, и сердце у него остановилось.

— Ее вели Обманом, — сказал Вольга. — На что-то согласилась, скажем, вещь вот эту принять, погадать или еще что, — и увели. Теперь не найти.

— Что с ней будет? — с усилием спросил Илья.

— Скорее всего, выйдет к какой-нибудь деревне или городу, не будет помнить, откуда и что с ней было, — пожал плечами Вольга. — В Обмане долго держать не будут — сил много надо. Плохого тоже не сделают — если бы хотели, сделали бы на месте, не уводя. Ее увели, чтобы отомстить тебе.

Илья сидел на земле. Он сидел плотно, чтобы не грызть эту землю.

— Обман — что это за место? — наконец спросил он глухо.

— Это не место. И не действие — обмануть кого-нибудь. Иногда даже говорят правду. Это… Мир, который нам дан, гораздо сложнее, чем вы успеваете заметить. А творим мы, люди, в нем непрерывно. Ваш Бог говорил вам: не лгать. Вы не послушались, и, наверно, поэтому получился Обман. Он вам много чего говорил, чего нельзя делать, и еще — что сказал бы вам больше, но вы не вместите. И что можете двигать горами. Это все правда. Ты уже был в Обмане, — помнишь, ты рассказывал, когда был в ведьмином доме, а видел свою избу.

— Там живут ваши боги?

— Частично, — вздохнул Вольга; он рад был говорить, лишь бы Илья сидел и слушал, а не делал что-нибудь другое, страшное. — Я ж тебе говорю: это не место…

…. — Он говорит, что Обман — это состояние мира, которое породили мы, люди.

Они не заметили, как подошел грек. Наверное, он подошел давно, давно слушал, но они не заметили. И пояснение его выслушали равнодушно. Как что назвать — это было неважно, важно было другое, и с этим другим уже ничего нельзя было поделать, хоть грызи землю, хоть вой. Оно уже случилось. Илье еще предстояло это понять до конца.

Много лет после этого, в какую бы деревню или город ни попадал Илья, он расспрашивал там об одноглазой девушке: не появлялась ли, не видел ли кто. Одноглазые девушки в мире попадались, и Илья шел по указанному следу и находил — всегда не ту. Тем, другим, которые не были Аленой, часто требовалась помощь, и Илья помогал, и многие благословляли Илью, считая его появление чудом и милостью Божьей. Но Алены он не нашел.