Икона и искусство - [4]
Прежде всего, орос Седьмого Собора утверждает соответствие иконы евангельской проповеди, "потому что такие вещи, которые взаимно друг друга объясняют, без сомнения доказывают друг друга". Это одно и то же свидетельство, выраженное в двух формах: словесной и образной, передающих одно и то же откровение в свете одного и того же Священного Предания Церкви. Поскольку в воплощении Слово и Образ Отчий явлены миру в единой Божественной Личности Иисуса Христа, слово Евангелия и икона составляют единое словесно-образное выражение евангельского откровения[8]. Иначе говоря, икона содержит и проповедует ту же истину, что и Евангелие, и является, как и Евангелие и святой крест, одним из видов Божественного Откровения, формой, в которой совершается сочетание действия Божественного и действия человеческого. Поэтому Собор и определяет почитать икону наравне с крестом и Евангелием.
Орос Собора гласит: "Честь, воздаваемая образу, относится к его первообразу, и почитающий икону почитает ипостась изображенного на ней". В иконе Христа описуется Божественная Личность по воспринятому от Матери человеческому естеству. Это понятие Личности — носительницы Божественной и человеческой природы, является ключевым как для халкидонского догмата, так и тем самым для иконного богословия (на халкидонский догмат и ссылается орос Седьмого Собора). Поэтому подлинность передачи в образе личности, будь то Богочеловека или личности человеческой, приобретает решающее значение: ею определяется православное содержание образа. Конкретная личность, Божественная или человеческая, не может здесь, в своей подлинности, быть заменена ни живой натурой, ни какой-либо человеческой идеей, хотя бы даже самой возвышенной. Отсюда твердая устойчивость православной иконографии святых. Только через общение с личностью возможно приобщение к тому, что эта личность в себе несет, и только экзистенциальное общение дает познание как общность жизни. Догматом иконопочитания раскрывается то, на чем зиждется икона, ее обособленность. Это догмат именно иконопочитания, а не искусство почитания. Почитание воздается не образу вообще, а именно образу личности, осуществившей в себе слово Христа: Се царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Иначе говоря, икона есть Евангелие, выраженное в художественной форме, осуществление человеком евангельского задания, его причастие Божественной жизни во всей полноте его природы, то есть осуществление святоотеческой формулы: "Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом". Поэтому в православном церковном искусстве главная тема — человек. Ни одно искусство не уделяет ему столько внимания, ни одно не ставит его на такую высоту, на какую ставит его икона. Все изображенное на ней соотносится с человеком. В иерархии бытия он занимает главенствующее положение. Он — центр мироздания, и окружающий его мир передается в том состоянии, которое сообщается ему святостью человека. Икона есть видимое предвосхищение эсхатологического Царства Христова, явление в человечестве славы Христа: И Аз славу, юже дал еси Мне, дах им (Ин. 17, 22). Догматические споры прошлого, христологические и тринитарные, все предполагают вопрос соотношения Божества и человечества, то есть касаются христианской антропологии. Поэтому и в победе над иконоборчеством соборное сознание Церкви утвердило икону как Торжество Православия, как свидетельство Церкви об откровенной истине, потому что христианская антропология нашла наиболее яркое и непосредственное выражение именно в православной иконе. Ведь именно в ней, являющей "истину и последствия Боговоплощения", наиболее полно и глубоко выражается христианское учение о соотношении Бога и человека, человека и мира. И Торжество Православия, которое завершает второй период иконоборчества, праздник победы иконы, есть и окончательное торжество догмата Боговоплощения.
* * *
Поскольку христологическая основа образа окончательно утвердилась Седьмым Вселенским Собором, после него появляется определенная и ясно осознанная направленность к выявлению содержания образа, его духовной сущности на основе предшествовавшего и настоящего духовного опыта. Центр тяжести, таким образом, переносится с преимущественно христологического аспекта иконы (предыдущего периода) на ее пневматологическое содержание, которое нашло свое выражение в службе Торжества Православия. В X веке в Православии происходит возрождение духовной жизни, вершиной которой был преподобный Симеон Новый Богослов (949-1022). Вместе с духовным возрождением происходит и расцвет церковного искусства. В эту эпоху в полноте осуществляется его изначальное задание: формируется классический язык православной иконы, наглядно выражающий, насколько это возможно сделать человеческими средствами, истину христианского откровения. Этот художественный язык обретает ту форму, которая с наибольшей полнотой передает духовный опыт Православия. Начиная с этого периода образ достигает вершин четкости и ясности адекватной формы. Искусство нераздельно сливается с действительностью духовного опыта. Форма здесь мыслится и осуществляется как наиболее убедительная и ясная передача содержания, направляющая и фиксирующая внимание молящегося на первообразе, облегчающая ему путь уподобления этому первообразу. Вырабатывается художественный язык православного искусства, одновременно изменчивый (поскольку формы его — во времени) и постоянный, так же как постоянен в своем существе и сам духовный опыт.
Впервые на русском языке выходит книга «Смысл икон», ранее издававшаяся на немецком, английском и французском языках. Известный богослов В. Н. Лосский и иконописец и исследователь икон Л. А. Успенский составили ее прежде всего в расчете на западного читателя, мало знакомого с историей и теорией православной иконы и основных иконографических типов. Книга доступно, но на серьезном научном уровне вводит в проблематику иконописи и иконоведения.Издание рассчитано на самый широкий круг читателей, интересующихся историей христианского искусства и вопросами богословия православной иконы.
Всеобъемлющий труд по богословию иконы, ставший богословской классикой. Успенский излагает богословие иконы в историческом порядке от первохристианского искусства до нашего времени, однако это именно богословие, а не искусствоведение.Успенский так пишет о важности иконы для Православия: «Православная Церковь обладает бесценным сокровищем не только в области богослужения и святоотеческих творений, но также и в области церковного искусства. Как известно, почитание святых икон играет в Церкви очень большую роль; потому что икона есть нечто гораздо большее, чем просто образ: она не только украшение храма или иллюстрация Священного Писания: она — полное ему соответствие, предмет, органически входящий в богослужебную жизнь.
В предлагаемый сборник вошли статьи Святителя Луки Крымского (в миру Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого), опубликованные в «Журнале Московской Патриархии». Завершает книгу библиография с перечнем основных книг, статей, воспоминаний о Святителе Луке, а также с перечнем его медицинских сочинений…
Гностицизм. Самое загадочное еретическое течение христианства, окутанное бесчисленными мифами и легендами. Наследниками гностической ереси считают богомилов Византии и Болгарии, катаров Франции и Италии, а также масонов.Справедливо ли это утверждение?Где кроются корни гностицизма?Какое влияние оказало это учение на европейские оккультные, эзотерические и теософские школы?Действительно ли его основные постулаты нашли достойное отражение даже в массовой культуре XX века?Вот лишь немногие вопросы, на которые отвечает в своей поразительной книге известный историк и журналист Ричард Смоули.
Исследование посвящено самосожжениям и другим формам ритуального суицида старообрядцев – малоизученному феномену религиозной жизни середины XVII–XIX вв. Преимущественное внимание уделяется богословским спорам старообрядческих наставников о «гарях», статистике и локализации самосожжений, обрядам, предшествующим «огненной смерти», а также памяти о мучениках, сохраняющейся на протяжении столетий среди сторонников и противников самосожжений. Основой для выводов послужили многочисленные опубликованные источники, а также документы (преимущественно следственные дела), обнаруженные в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Архангельска и Петрозаводска.
В первый том Собрания сочинений митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого) (1863–1936) вошли его наиболее яркие богословские труды разных лет. Представленные работы, несмотря на спорность некоторых из них (в первую очередь это относится к «Катехизису»), по праву занимают почетное место в сокровищнице русской богословской мысли.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.