Икона и искусство - [3]
Откровенная истина скорее конкретно, непосредственно переживалась первыми христианами, чем теоретически формулировалась. Догматическое же учение о ней было явлено Церковью в ответ на требования того или иного исторического момента, в ответ на ереси и лжеучения, для устранения даже неясностей выражения. То же было и в отношении учения об образе. Впервые богословское обоснование образа догматом Боговоплощения дается Шестым Вселенским Собором (Трулльским, 692 год). Тот же Собор в ответ на практическую необходимость впервые формулирует принципиальное указание, касающееся характера священного образа. Этим Собором отмечен конец догматической борьбы Церкви за истинное исповедание двух природ, Божественной и человеческой, в Личности Иисуса Христа. Формулировка, касающаяся образа, мотивировалась тем, что "в зрелую пшеницу истины замешались остатки языческой и иудейской незрелости": наряду с прямыми изображениями в VII веке еще оставались в употреблении ветхозаветные символы, которые заменяли человеческий образ Христа. Пока "пшеница" была незрелой, существование символов было необходимо, так как они способствовали ее созреванию. В "зрелой же пшенице истины" их роль перестала быть строительной.
В области искусства основной темой Шестого Собора является символ агнца. Ветхозаветный непорочный агнец не только предображал собою Христа, но был самым главным его прообразом, выражал основную Его функцию (пасхального агнца — искупительной жертвы). 82-е правило Собора гласит: "Повелеваем отныне на иконах, вместо ветхого агнца, представлять по человеческому виду Агнца, вземлющего грехи мира, Христа Бога нашего, дабы через уничижение усмотреть высоту Бога Слова и приводиться к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания и спасительной смерти". Итак, надлежало не только сказать Истину, но и показать ее (Аз есмь… Истина… Ин. 14, 6). Поскольку Слово стало плотию и жило среди нас, образ должен показывать не символически, а непосредственно то, что явилось на земле во времени, то, что стало доступно зрению, описанию, изображению.
Но Собор не ограничивается упразднением только главного символа. "Принимая древние образы и сени как знамения и предображения, мы предпочитаем благодать и истину, приемля оную как исполнение закона". Собор предписывает заменять вообще символы Ветхого Завета и первых веков христианства прямым изображением того, что эти символы предображали, предписывает раскрывать их смысл. Иконографическая символика не исключается совершенно, но переходит на второй план; символическим должен быть сам художественный язык иконы. Здесь конкретизируется та задача, которую ставило перед собой искусство Церкви с первых веков христианства. А именно: иконность не ограничивается только сюжетом, тем, кто или что изображается, ибо один и тот же сюжет можно изобразить разными способами; иконность заключается преимущественно в том, как сюжет изображается, то есть в тех средствах, которыми в исторической реальности изображаемого передается реальность духовная, эсхатологическая. Требуя усмотреть в образе "высоту Бога Слова", 82-е правило дает теоретическое основание тому, что называется иконописным каноном.
Если "иудейская незрелость" выражалась в приверженности к библейским символам, заменявшим человеческий образ, то "незрелость языческая" сказывалась в существовании пережитков того искусства, с которым Церковь вела борьбу с первых веков и которые могли проникать в искусство церковное. Так, 100-е правило Собора гласит: "Очи твои право да зрят, и всяким хранением блюди твое сердце (Притч. 4, 25, 23), заповедывает премудрость: ибо телесные чувства удобно вносят свои впечатления в душу. Посему изображения, на доске или на ином чем представляемые, обаяющие зрение, растлевающие ум и производящие воспламенение нечистых удовольствий, не позволяем отныне каким бы то ни было способом начертавати. Аще же кто сие творити дерзнет, да будет отлучен".
Иконоборчество VIII–IX веков, включающее два периода (с 730 по 787 и с 813 по 843 годы), затормозило более чем на столетие жизнь церковного искусства[6]. Иконоборчество не было искусствоборчеством — оно не отказывалось от искусства как такового. Наоборот, иконоборцы всячески его поощряли. Преследовался только образ культовый, то есть изображения Христа, Богоматери и святых. В период иконоборчества было уничтожено все, что могло быть уничтожено. И дело шло не только о частном случае борьбы с иконой, но об истинном исповедании Боговоплощения. "Это был именно догматический спор, и в нем вскрылись богословские глубины". Как в свое время показал Г. Флоровский, ересь иконоборчества коренится в неизжитом эллинистическом спиритуализме, представленном Оригеном и неоплатониками. Оно есть возврат к дохристианскому эллинизму, точнее — к античному разрыву между духом и материей[7]. В такой системе образ представляется как препятствие к молитве и духовной жизни потому, что он не только сам сделан из "грубой материи", но и представляет человеческое тело, то есть материю, вещество. Другими словами, иконоборчество несло в себе отрыв от евангельского реализма, развоплощение христианства. Первый период иконоборчества закончился Седьмым Вселенским Собором, запечатлевшим в догмате иконопочитания веру Церкви. Собор этот завершает предыдущую эпоху Вселенских Соборов, основной темой которой было учение о Святой Троице и Боговоплощении. Но с другой стороны, Седьмой Собор обращен к будущему: конфликт побудит Церковь установить и более глубоко разработать христологическую основу образа, его богословское обоснование, что и привело к уточнению и очищению художественного языка церковного искусства. Именно в борьбе с иконоборчеством Церковь нашла, как и в преодолении других ересей, адекватные формы выражений для евангельского богословия в образе.
Впервые на русском языке выходит книга «Смысл икон», ранее издававшаяся на немецком, английском и французском языках. Известный богослов В. Н. Лосский и иконописец и исследователь икон Л. А. Успенский составили ее прежде всего в расчете на западного читателя, мало знакомого с историей и теорией православной иконы и основных иконографических типов. Книга доступно, но на серьезном научном уровне вводит в проблематику иконописи и иконоведения.Издание рассчитано на самый широкий круг читателей, интересующихся историей христианского искусства и вопросами богословия православной иконы.
Всеобъемлющий труд по богословию иконы, ставший богословской классикой. Успенский излагает богословие иконы в историческом порядке от первохристианского искусства до нашего времени, однако это именно богословие, а не искусствоведение.Успенский так пишет о важности иконы для Православия: «Православная Церковь обладает бесценным сокровищем не только в области богослужения и святоотеческих творений, но также и в области церковного искусства. Как известно, почитание святых икон играет в Церкви очень большую роль; потому что икона есть нечто гораздо большее, чем просто образ: она не только украшение храма или иллюстрация Священного Писания: она — полное ему соответствие, предмет, органически входящий в богослужебную жизнь.
Отец Иоанн (Шаховской), архиепископ Сан-Францисский, пожалуй, самая известная для обычного человека, личность русского православного зарубежья. С 1948 года и до своей смерти в 1989 году он ежедневно беседовал на «Радио Свобода» с русским человеком. Передача так и называлась — «Беседы с русским народом». Он говорил о вере, от которой отошел строитель коммунизма. Беседовал об истории Великой России, которую в стране советов пытались переписать по-новому, о трагедии, которую народ не желал, да и не мог осознать.
Утро встает над городом. Звонок первого трамвая эхом отдается в воздухе. Вот появился на улице одинокий пешеход. А через несколько минут их уже много. Идет трудовой люд Одессы. Скоро на фабриках и заводах начнется рабочий день. Среди этих людей, спозаранку торопящихся на работу, каждое утро можно встретить и Ростислава Александровича Багмута, человека с необычной и сложной судьбой. Внешне он такой же, как все: днем стоит у станка и волнуется о том, чтобы книга, которую завтра возьмет в руки читатель, была нарядна и красива, а вечером его можно увидеть в клубах, выступающим перед большой аудиторией, или просто в кино, в театре, на залитых огнями бульварах и площадях большого города.
Данная книга повествует об истории появления неоязыческого движения в России. В ней рассматриваются идеи и способы неоязыческой пропаганды, а также приведен разбор наиболее тиражируемых мифов неоязычества. Книга может быть использована в качестве пособия священниками, миссионерами, апологетами, приходскими консультантами для ведения конструктивной полемики с адептами неоязычества, а также может быть интересна широкому кругу православных христиан и всем интересующимся новыми религиозными движениями.
Эта книга рассказывает об истории Армянской Апостольской Церкви, показывая ее через призму истории армянского народа. Она охватывает период от возникновения армян и до наших дней. Автор дает понять, насколько христианская судьба Армении сплелась в единую нить с судьбой исторической. По словам автора: «Большая книга истории Армении насчитывает много страниц страдания. И тем не менее, несмотря на все эти испытания, которые могли всерьез угрожать выживанию народа, армяне не только пережили все перипетии своей истории, но и создали одну из самых своеобразных и интересных цивилизаций. Силу, которая укрепляла их дух, помогала каждый раз подниматься на ноги, хранить верность своей культурной самобытности и отстаивать ее даже ценой крови, армяне нашли в христианской вере.
Книга французского ученого Б. Оля посвящена главным образом верованиям и культам традиционных обществ Тропической Африки. В работе использованы результаты его собственных наблюдений и исследований. Книга представляет интерес для африканистов, историков, религиоведов и всех, кто интересуется Африкой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.