Иисус. Картины жизни - [17]

Наконец, Слово Божье пришло к Иоанну, Слово чудесное и удивительное! То было не просто обращение к нему, которое надлежало донести до других, не просто пророчество, какие Бог прежде посылал пророкам, а послание, призывающее к реальным действиям. Никто, кроме Моисея, за всю историю человечества не получал хотя бы отдаленно напоминающего то послание. И действительно, это послание и полномочия, данные Богом Иоанну, превосходят по своему величию не только поручаемое когда-либо человеку, но и все то, что Бог был готов сделать для людей.

Отпущение грехов! Иоанн, наверное, пал в молитве лицом в прах пред этим небывалым поручением, этим неожиданным решением Бога! Какой переворот свершился в его душе, преисполненной забот и тревог о своем беспечном поколении, которому предстоял строгий суд! Бог победит и победит во благо, потому что Он, Кто «от начала вызывает роды», начинает с того, на что следовало бы надеяться только в самом конце. В поручении, данном Иоанну, Господь – это Грядущий, Кто «и в последних» – тот же (Ис 41:4), кто воссядет на трон в Царстве Своем и низойдет к нам, людям, с призывом: «Ко мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли» (Ис 45:32). Он, Иоанн, есть Глас Бога Грядущего, и останется им впредь.

И он отправился на пустынные, но исхоженные странниками берега Иордана, предпочитая оставаться на одном и том же месте, не привязываться к нему душой.

Интересно, кто был тем первым странником, кому он прежде других согрел сердце, наполнив его ожиданием великих грядущих событий, кого прежде других покорили его удивительные слова и он сам, кому неудержимо захотелось распахнуть перед ним свое сердце и на кого он прежде других излил воды Иордана в отпущение грехов?[29] Предельно лаконичное повествование умалчивает об этом. Таким безмерно счастливым и одновременно по-праздничному торжественным, чистым и светлым, словно родившимся заново, вернулся он домой, ибо с ним произошло нечто реальное. Это передалось другим, и они пошли за ним нелегким путем признания в своих неблаговидных поступках. Постепенно волнение охватило всю страну, всех, кто в ней жил. Должно быть, тот мир, что люди уносили с собой домой, содержал в себе некую великую реальность, правду – не будь этого, каждый предпочел бы умолчать о своих дурных делах.

Вблизи Иоанна веяло судом, судом строгим, не взирающим на личности, но и милосердием. Близился день, когда «скорый обличитель» (Мал 3:5) обнажит все и за все покарает. Он «сядет переплавлять и очищать серебро», говорит Малахия (3:3), то есть станет, не торопясь, тщательно исследовать нравственные качества каждого человека. На всяком явившемся добровольно и открывшемся Ему теперь, тогда, в Судный день, никаких грехов, в которых он признается здесь, уже не будет.

Но предстоящий Суд оказал на дух Иоанна, пребывавшего в блаженной деятельности отпущения грехов, еще одно действие. Будучи посланником Божиим, в своих трудах он был не на стороне человека, но на стороне Бога; и с того самого мгновения, когда небесами было предрешено, что исчезнут все грехи, навстречу ему полился с небес поток ликующего света, подхватил его и превысил, как царя, над грехом – отродьем духа, и духу его был открыт грех и был тут же прощен. Безмерно величие Бога над грехом! Бог не освобождает от того, что Ему прежде не открылось, а что Ему открылось в Его свете, о том Он не хочет больше знать. В благодатном свете Божьем, всех судящем, но и всех прощающем, озаряющем все сиянием дня и позволяющем увидеть за всем происходящим присутствие Отца, в этом свете тьма, удаленность от Бога, этот инкубатор греха, предстает как глубоко постыдная, поскольку нами же в какой-то момент и возжеланная, душевная болезнь, в конце концов отступающая перед блеском истины и правды. Этим светом, воссиявшим нам в Иисусе, и было преисполнено, как известно, сердце евангелиста Иоанна Богослова, отчего он, говоря о своем Учителе (Ин 1: 6–8), что «Он не был свет», удивительно торжественно, с чувством глубочайшего уважения к Крестителю, безмерно высоко ценя его заслуги, с уверенностью добавляет: «но был послан (то есть сотворен – Ф.Ц.), чтобы свидетельствовать о Свете». В прощении грехов открылась светоносная родина духа и воссияли лучи – предвестники Того, Кто явится среди нас, как свет мира. И этот свет Бога прощающего, о котором он свидетельствовал, овладел душами людей, вызволил их из тьмы пагубной отчужденности и через прощение открытых ими грехов восставил в яркий свет Божий.

Об исключительности Иоанна свидетельствует прежде всего его крещение водой – действие, совершаемое им по велению Бога. Это было нечто совершенно новое, по существу, непредвиденное и непредсказанное. Правда, Бог обещал Иезекиилю (Иез 36:25) «И окроплю вас чистою водою», но вряд ли это понималось буквально. Священникам, как известно, предписывалось совершать омовения, с чем он, возможно, и увязывал данное ему Богом повеление, поскольку в День Господень все должны будут предстать пред Богом в священнической чистоте. Но уже то, что эти омовения надлежало делать регулярно и им, стало быть, «стойкого эффекта» не предвещалось, говорило об их отличии от крещения. Они выражали собой скорей человеческое признание нечистоты, за которое, правда, обещалось известное покровительство. Крещение же Иоанна являло собой некий Божественный дар и было наделено Божественной силой.