Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров - [26]

(barjonna). Он — брат Иисуса, как доказывают процитированные стихи. Он — отец Иуды Искариота, он — один из сыновей Марии, как свидетельствуют те же места. И на этом же основании он — наследник самого Иисуса по линии Давида, на этом основании после смерти Иисуса он на его месте из kepha (человека скал, человека вне закона) сделается kipaha, то есть «отраслью» Иессея.

Все это ясно показывает значение зелотского движения в первоначальном христианстве. Впрочем, Оскар Кульман, доктор теологии, крупный протестантский экзегет, честно отмечает в своей книжечке «Бог и кесарь»:

«Во-первых, не следовало бы упускать из виду, что римляне приговорили Иисуса к смерти на кресте именно как зелота…» (Cullmann, Oscar. Dieu et Cesar: le proces de Jesus, saint Paul et l'autorite, I'Apocalypse et l'etat totalitaire. Paris: Delachaux et Niestle. 1956. P. 14).

«Впрочем, тот факт, что в рассуждении, упомянутом в „Деяниях апостолов“ (5:37), Гамалиил ставит Иисуса на одну доску с двумя зелотскими вождями (Иудой из Гамалы и Февдой), похоже, доказывает, что в глазах посторонних наблюдателей Иисус и зелотские вожди должны были иметь некоторые общие черты…» (Idem. P. 16).

«Согласно „Деяниям апостолов“ (21:38). римский трибун, к которому Павла привели в Иерусалиме, принимает последнего за зелота и даже думает, что это вождь египетских зелотов, о восстании которых рассказал также Иосиф Флавий: „Так не ты ли тот египтянин, который перед сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре тысячи человек зелотов[40]?“» (Idem. P. 16).

Впрочем, слово «египтянин» означает не национальность, а статус чародея. Точно так же любого астролога, из какой бы страны он ни был, называли халдеем.

И действительно, в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского мы находим такое место, подтверждающее эти выводы:

«Климент в 6-й книге своих „Очерков“ утверждает это. <…> В 7-й книге того же произведения он говорит о нем следующее: „Иакову Праведному, Иоанну и Петру Господь после Воскресения передал знание (gnose)…“» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. II, I, 4. С. 52).

Это знание — чудотворная магия, которую Иисус усвоил в Египте. Так, например, когда «Деяния апостолов» говорят, что тень Симона Петра исцеляла больных, осеняя их лишь на краткое мгновенье, надо уметь толковать наших писцов IV века и понимать их греческие выражения.

Под тенью здесь не имеется в виду неосвещенная зона, возникающая, когда тело Петра заслоняет больного от солнца. Это его «флюидный двойник», древнееврейский nephesh, который надо воспринимать в том смысле, какой это слово имеет по-гречески: тень, маны, призрак. Он действовал, когда Петр спал, на расстоянии, как, впрочем, делают и по сей день с помощью фетишей некоторые колдуны черной Африки и как делали розенкрейцеры XVII века, по их утверждениям.

Был ли он в курсе измены, которую готовил Иуда Искариот, его сын? Этого нельзя утверждать с очевидностью. Однако некоторые факты можно толковать так, что другие апостолы отстранили его от верховного руководства после смерти Иисуса. Мы скоро это увидим. И один факт, выявленный мэтром Изорни в его книге «Подлинный процесс Иисуса»[41], как будто доказывает его лицемерие. Когда Иисус спросил его, любит ли тот его больше, чем другие, он схитрил, не ответил напрямую и сыграл словами:

«Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Иоан., 21:15).

Симон Петр обошел самую важную часть вопроса. Иисус еще дважды повторил его и наконец довольствовался утверждением, что Петр его любит, не более того.

И того «наследства», которое передал ему Иисус, другие впоследствии не признают за ним:

«Тогда же… Иаков, которому в древности было дано прозвище „Праведный“ за его исключительную добродетель, первый, как рассказывают, получил епископский престол в Иерусалимской Церкви. Климент в 6-й книге своих „Очерков“ утверждает это и пишет так: „Петр, Иаков и Иоанн, хотя и были особо Спасителем почтены, однако после Вознесения Спасителя не оспаривали друг у друга эту честь, но избрали епископом Иерусалима Иакова Праведного“» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. II, I, 2, 3. С. 52).

К тому же почему Симон один после ареста Иисуса, своего старшего брата, бродил в непосредственной близости от помещения, где проходило заседание суда? Из верности или из опасения, что Иисуса освободят и он потребует отчета у него, Симона, и у Иуды, его сына, прежде всего за то, что из Гефсиманского сада все разбежались, а потом и за измену своего племянника? Ведь к измене Иуды добавился побег остальных:

«Тогда все ученики, оставивши Его, бежали» (Матф., 26:56; Марк, 14:50).

Вот почему в «Климентийских гомилиях», которые поначалу назывались «Изначальным писанием», послание Климента к Иакову начинается так:

«Климент, Иакову, брату Господню, епископу епископов, каковой управляет святой церковью евреев в Иерусалиме, а равно церквами, счастливо основанными повсюду Провидением Божиим, с пресвитерами, диаконами и прочими братьями, мир тебе навсегда…»