Иисус и иудаизм - [26]
Это описание, как и любое другое, касающееся Иисуса, не уникально, но аргументация впечатляет, Мейер начинает с Иоанна Крестителя и переходит к обсуждению публичного учения Иисуса, его публичных действий и его конфиденциального учения, доказывая, что все сходится к одному и тому же выводу, Мейер явно акцентирует внимание на тех местах предания, аутентичность которых чаще всего отрицается, — на разговорах Иисуса только со своими учениками; но они используются для объяснения целен Иисуса, а не для подтверждения основных принципов его учения, и пускаются в дело после того, как основные моменты были установлены на иных основаниях: «эзотерические части предания дают хорошо дифференцированный контекст для деятельности Иисуса в целом» (р. 221). Из них мы узнаем следующее:
Данные синоптических евангелий — и в отдельных отрывках, и в их совокупности — приводят нас к двум утверждениям; свою непосредственную мессианскую задачу Иисус понимал как разделение Израиля, разделение, граница которого проходит между верой и неверием; а исполнение своего мессианского предназначения (формально — воцарение и владычество) он понимал только как результат и обращение в свою противоположность непризнания, страдания и. смерти (р. 216).
В одной из глав Мейер рассматривает деятельность Иисуса в контексте истории Израиля и размышляет о связи между собственной позицией Иисуса и тем, что фактически произошло. Надежда на возрождение Израиля без сомнения связывает Иисуса с долгой историей Израиля и евреев, хотя он видит это возрождение не совсем так, как его видели те или иные пророки> партии и секты, С другой стороны, у Иисуса был прямой и ожесточенный конфликт с зелотами (Мк. 12;17 пар.), он больно задевает благочестие фарисейской Торы (предание, суббота, соблюдение ритуала), а в глазах саддукеев он фактически порицает с запетом (храм) (р. 235‘—239). Вместе взятые, эти конфликты вели его к смерти, и именно последний из них стоил ему жизни (р. 255, 238).
Точка зрения Мейера на деятельности Иисуса подтверждается также самосознанием ранних христиан.
С самого начала это сам осознан не было по сути церковным. Его основные категории — община изившегося Духа, Сион последних дней, остаток Израиля, возрожденный кагал 16* пустыни — соответствуют в своей сущности, а иногда и в деталях, тому что, как мы считаем, было целью Иисуса (р. 239).
Далее, понимание Иисуса церковью в значительной мере согласуется с его собственным пониманием своей роли. В глазах церкви он выдержал испытание к пустыне и был преображен, явив тем самым образ «нового Израиля», прототипом которого считала себя церковь. Сам же Иисус полагал, что Израиль будет возрожден, и это возрождение будет связано с его страданием и оправданием (р. 240 f.).
Хотя Джон Баукер и не предлагает общего описания жизни и учения Иисуса, на сто книге о Иисусе и фарисеях («Jesus and the Pharisees») тоже следует остановиться, поскольку она посвящена двум из наших главных вопросов: отношениям Иисуса с современниками и связи между этими отношениями и его смертью. Позиция Баукера отчасти основывается на его анализе использования термина pharisaioi (фарисеи) и perushim у Иосифа Флавии Марка и в раввинистической литературе 17*. Его основной аргумент состоит в следующем: в движении хахамим 18* существовало общее стремление к достижению чистоты; некоторые доводили это стремление до крайней с тенен к, и этот экстремизм привел их в конце концов к отделению от основного движения. Так он объясняет переход от терминологии Иосифа Флавия (фарисеи — партия, активно участвовавшая в жизни Иерусалима) к терминологии таких текстов, как Сота 22b (перушим — крайние аскеты, критикуемые в Талмуде). Он считает, что этот переход верно отражен у Марка. Фарисеи здесь иногда представляют позицию хахамим (вопрос о разводе, срывание колосьев в субботу (р. 38 f.), однако в других случаях фарисеи у Марка выражают экстремистские взгляды (Мк. 2:16; 2:18; 3:1—4; 7:1—5; p. 38). Далее, Марк точно отражает историческую ситуацию, в которой действовал Иисус, поскольку уже в то время экстремисты (нерушим) были отделены от хахамим. Поэтому их и не было на суде: своим экстремизмом они отделили себя от властей (р. 42). Однако Баукер предполагает, что экстремисты могли «предупредить власти об опасности взглядов Иисуса» (ibid.).
Помимо схваток с этими экстремистами, Иисус нарушал основные положения иудаизма, связанные с властью (р. 42). Казалось, он утверждал, что отношение Бога к человеческой ситуации возможно даже там, где не делается вообще никаких попыток принять и исполнить то, что Бог заповедал в Торе, грех может быть открыто прощен словом (Мк. 2:1—12). Иисус не всегда отказывается от соблюдения Торы (отметим предыдущий инцидент, Мк. 1:40—44), но он, безусловно, противостоит мнению, что ее соблюдение — необходимое и предварительное условие действия Бога; если и есть предварительное условие, то это вера (р. 43).
Но даже это противостояние могло и не привести к распятию, «особенно, если бы Иисус держал (свои взгляды] при себе» (р. 45).
Примерно п это же время существовало много неортодоксальных учителей и сект, но едва ли на найдется хоть одно упоминание о том, что кто-то из них был распят; но даже если и был, то это не могло произойти только из-за его учения или сектантских верований. Случай Иисуса отличается тем, что он не держал свои притязания и свое учение при себе, и что они, действительно, несли в себе серьезную угрозу не только принципам хахамим или авторитету храма, но и основной структуре жизни евреев как ответу на дарование Богом Торы своему народу...
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.