Их величества пирамиды - [6]
Тщетно мы стали бы искать у Геродота сообщений о пирамидах в нынешних Саккара, Дашуре, Медуме и других местах; по всей вероятности, он их не видел. Впрочем, не видел он и Большого сфинкса: должно быть, в то время он почти весь был засыпан песком. Геродот обратил внимание лишь на центральную из трех пирамид, стоящих перед Великой пирамидой, и то скорее всего благодаря одной истории, рассказанной ему египетскими жрецами. «…Хеопс в конце концов дошел до такого нечестия, по рассказам жрецов, что, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом и приказал ей добыть некоторое количество денег — сколько именно, жрецы, впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовское повеление, но задумала и себе самой оставить памятник: у каждого своего посетителя она просила подарить ей по крайней мере один камень для сооружения гробницы. Из этих-то камней, по словам жрецов, и построена средняя из трех пирамид, что стоит перед Великой пирамидой…».[16]
Это сообщение относится к категории тех, о которых Геродот писал: «Кто может верить этому сказанию египтян, это его дело».[17]
Прошло более четырехсот лет после Геродота, прежде чем у подножия пирамид появился другой европеец, сообщения которого дошли до нас. Побывали там многие (мы знаем по именам с полдюжины таких путешественников, даже если упоминать только самых значительных), но сочинения их утрачены. Нам известно лишь то, что написал о пирамидах Диодор Сицилийский, автор сорока книг «Исторической библиотеки», из которых сохранилось только пятнадцать.
Диодор был грек из сицилийского города Агирия; он родился примерно в 80 году до н. э. и примерно в 29 году до н. э. умер. В отличие от Геродота он больше читал, чем путешествовал: однако мы благодарны ему, потому что в своих книгах он сохранил для нас множество пересказов и цитат из произведений, о которых мы без него ничего бы не знали. Египет он все же посетил. Ведь это не так уж далеко от Сицилии. Кроме того, не было никаких «паспортных проблем». Он ехал в Египет не как за границу, а как в один из районов Римской империи, куда входила и его родина. Не было и языкового барьера, поскольку государственным языком в Египте был тогда его родной язык — греческий. Со времен Геродота в этой стране многое изменилось. Персы были изгнаны, и властителем Египта в 332 году до н. э. стал Александр Великий; после смерти Александра в 323 году до н. э. власть перешла к одному из его полководцев — Птолемею (поначалу правившему от имени наследников Александра, а с 305 года — суверенно); затем там сменили друг друга на престоле еще тринадцать представителей династии Птолемеев, в 48 году до н. э. сюда пришел Цезарь (и распорядился египетским троном в интересах римской империи), а в 30 году до н. э. Август после победы над Антонием и Клеопатрой включил Египет в состав римской империи. Но что в Египте не изменилось — так это пирамиды.
«…Сторона самой большой из них [с четырехгранным основанием] имеет в длину семь плефров, а высота ее более шести», — начинает свое описание Диодор. Данные его неточны, и длину он уменьшил на 22 метра, зато к высоте прибавил примерно 33 лишних метра. Однако Диодор замечает и кое-что новое: на месте разрушившейся остроконечной вершины теперь была небольшая площадка. «…Постепенно она сужается к вершине, где каждая из сторон имеет шесть локтей, и вся сделана из твердого камня, сколь трудно обрабатываемого, столь же и долговечного. Потому что не меньше 1000 лет прошло до сего времени [некоторые же более 3400 лет насчитывают], а камни прежнюю смазку и все строение сохраняют невредимо. Говорят, что этот камень привозили из далекой Аравии и возводили это строение с помощью насыпей, ибо приспособления в ту пору еще не были изобретены».
Здесь Диодор по сравнению с Геродотом продвигается на шажок, а то и на целый шаг вперед. Впервые, хоть и весьма неточно, он упоминает о возрасте пирамид; Геродот приводил лишь имена властителей, отдавших распоряжение о постройке, но времени их правления не указывал. Другая информация Диодора еще интереснее: он говорит о насыпях, или платформах, по которым камни доставлялись наверх. Для их обозначения он пользуется греческим словом хома; обычно его переводят как «плотина», «вал», «холм», «рампа». Многие его читатели, в том числе и археологи, не поняли это место и не обратили на него внимания. Только в нашем столетии обнаружилось, что в его словах «кое-что кроется», но об этом позднее. Что же касается «приспособлений», то тут между ним и Геродотом, скорее всего, нет противоречия: он, вероятно, имеет в виду сложные полиспасты, широко применявшиеся в его время, между тем как Геродот говорит об относительно простых вспомогательных средствах.
«Но более всего удивительно, что столь безмерное строение стоит в таком месте, вокруг которого повсюду одни пески, так что ни следов не видно, ни остатков насыпей ни ломаного или обработанного камня. Поэтому кажется, что не исподволь та громада людьми построена, но как бы вдруг неким божеством на тех обширных песках воздвигнута. Иные из египтян рассказывают об этом поразительные истории и легенды. Поскольку насыпи те состояли из соли и селитры, то-де пущенная из реки вода растворила их так, что, кроме самого здания, ничего не осталось. Однако на самом деле это неправда — то же множество рук, которое их делало, возя землю, возвращало ее на прежние места. Ибо, как говорят, 360 000 человек было занято на строительстве, едва за двадцать лет приведенном к окончанию». Диодор кратко упоминает и о двух других больших пирамидах в Гизе и приводит их названия, только вместо «Хеопс» он пишет «Хеммис». Повторяет он и рассказ о тирании Хеопса и добродетелях и справедливости Микерина, приведенный еще Геродотом. Однако приводит любопытное высказывание: «Полагают, что должно больше удивляться архитекторам, нежели самим царям, позаботившимся о том строительстве. Потому что первые проявили в них собственный разум и старание, а вторые вложили всего лишь богатство, унаследованное от предков и отнятое у подданных».
