Их невинная заложница - [39]

— Не смей. Ты не можешь так целовать меня и снова начать игнорировать. Не сейчас.

Сейчас она не могла встретиться лицом к лицу со своим будущим или прочим дерьмом. Кинли хотела забыть обо всем, хотя бы на некоторое время. Лишь несколько поцелуев. Всего несколько драгоценных моментов. Затем она сможет вернуться в реальный мир, где никто не хочет ее, и будет разбираться с тем, как выдержать все это, когда ее жизнь разваливается у нее на глазах.

— Я не знаю, как быть нежным с тобой, как я того бы хотел. — Он откинул назад ее волосы, и посмотрел девушке прямо в глаза. Его глаза были такими голубыми…

— Просто будь собой. Никакой лжи. Никакого притворства.

Именно этого ей хотелось больше всего на свете. Она хотела быть просто Кинли, без ежедневной ответственности, из-за которой ей приходилось отказываться от своих желаний и потребностей ради других. Она могла быть самой собой, а Лоу — нежно-грубоватым солдатом, который бы перенес ее в то место, где только они были бы важны. Она хотела быть свободной. Хоть это и временно. Даже, если это было не по-настоящему.

— Тебе наплевать, что я слишком грубый? — он потянул ее за волосы и, казалось, затаил дыхание в ожидании ее ответа.

— Как я смогу понять, что слишком грубо для меня? — все, что он делал с ней, не казалось слишком резким или грубым. Каждое прикосновение было правильным. Сжимая в кулаках футболку Лоу, Кинли стала покрывать поцелуями его шею и линию подбородка. — Пожалуйста…

— Детка, ты сама напросилась. — Его низкое сексуальное рычание завибрировало у нее в ушах.

Затем девушка снова оказалась в воздухе. Лоу поднял ее, обвив руками талию. Ей пришлось ухватиться за его плечи, когда он развернулся и пошел к огромному «острову» посреди кухни. Усадив Кинли на гладкую черную гранитную столешницу, мужчина сразу же расположился между ее бедер, занимая свое место.

— Я был солдатом. Спецназ. Ты и представить себе не можешь, что я делал. Я не ходил в колледж. Я не заслуживаю тебя, Кинли, но я так чертовски сильно тебя хочу. Очень.

У нее возникло желание обернуть свои ноги вокруг его бедер и прижаться как можно ближе. Все ее тело словно плавилось и разогревалось, стремясь к близости.

Лоу придвинул девушку ближе к себе, прижимаясь к ее бедрам, настолько близко, что было невозможно не почувствовать, каким твердым он был. Его член натянул ткань брюк, настолько налитым он был. И большим. Ощутив, как сильно он хотел ее, Кинли занервничала. Она извивалась, чтобы облегчить свою боль, а сердце в это время словно пыталось выскочить из груди.

Лоу Андерс действительно хотел заняться с ней сексом. Это была не игра слов. Насколько она знала, мужчины не умеют имитировать эрекцию. Он по-настоящему хотел ее. И она хотела их.

«О, Боже. Она только что подумала о «них»». Как только Кинли сделала это, картинка того, как она находится между Лоу, Домиником и Райли, засела у нее в голове. Они будут окружать ее, может даже напирать на нее. Будут ею командовать… Но только в ее мире фантазий, они будут обожать ее. И она будет ощущать себя миниатюрной и женственной рядом с ними, ведь мужчины были такими большими. Их руки будут изучать ее тело, ласкать и гладить. Пускай это и не любовь, но она сможет сохранить эти воспоминания во время долгих одиноких дней, которые, несомненно, ждут ее в будущем.

«О чем она думала? Как она могла заняться сексом с тремя мужчинами?» — сама идея была смешной.

Возмутительной. И настолько возбуждающей, что девушка едва могла дышать

Лоу обрушился на ее губы, прежде чем хотя бы еще одна мысль посетила ее голову. Его язык проник внутрь, он занимался любовью с ее ртом — глубоко, свирепо, совершенно несдержанно. Кинли полностью растворилась в поцелуе.

Руки мужчины опустились на ее шею и плечи, он провел ладонями по груди девушки. Его прикосновения обжигали. Она плавилась в его объятиях, отдавая себя восхитительному огню.

Лоу поцеловал ее шею, затем прикусил за ушком.

— Ты знаешь, чего хочешь? Где тебе больше нравится, когда тебя касаются? Что тебя заводит? Скажи, и я сделаю, как ты хочешь.

— Я совсем не знаю, что мне нравится, кроме твоих поцелуев.

Откуда она могла знать. Кинли провела школьные годы за книгами и попытками быть идеальной дочерью. Когда девушка была в колледже, ее мама заболела. И время медленно ускользало сквозь ее пальцы. Все, что она знала, это был долг: перед семьей, перед учебой, перед сообществом, затем наследство мамы.

Она никогда не расслаблялась и не занималась «исследованиями».

— Боже милостивый, ты — девственница?

Они оторвались друг от друга, пораженные низким, мужественным голосом, вырвавшим их из пылкой страсти. Доминик Энтони находился буквально в метре от них и наблюдал. Он снял свой пиджак и теперь стоял в рубашке, серых облегающих слаксах и дизайнерских мокасинах. Белая рубашка с расстегнутым воротом резко контрастировала с его оливковой кожей. Доминик был таким же высоким, как и Лоу, но чуть худощавее. Угольно-черные волосы, бездонные темные глаза и челюсть, словно вылепленная из гранита — все в этом мужчине словно кричало: «дикарь».

Кинли вспомнила, что «Майк» из Калифорнии — нет Лоу — рассказывал ей о нем. Доминик был идеалистом. Он оставил позади тщеславное воспитание, чтобы служить своей стране и защищать ее. Он любил свою сестру и теперь погряз в чувстве вины, потому что не предотвратил ее смерть. По натуре Доминик был защитником, именно по этой причине он и не мог простить себя за то, что не спас Кэрри. Он хотел женщину, которую бы смог разделить со своими друзьями, так как те были частью его семьи. И теперь они ждали женщину, которая дополнит их.