Их было трое - [85]

…Час настал. Простились воины с погибшими товарищами, постояли минуту с непокрытыми головами у их безвестных могил.

Простился командующий с убитым взрывной волной в Березовке генерал-лейтенантом Танасчишиным, славным, бесстрашным командиром мехкорпуса; простился со всеми, кто пал под дымным огненным «занавесом».

Двинулись казаки дальше в рейд. Знали, верили, что в грядущем бою (может быть, уже утром) ждет врага стократная расплата…

Ночная темь набухла густым приморским туманом. Вскоре заморосил дождик.

Не смыть и сотням дождей горечь в душе солдата по утраченному другу!

Боевые колонны идут и идут. Ночь добра.

Ночь на станции Раздельная

1. Дневник Виктора Самойлова

Воспитанник Тамбовского кавучилища, сам из тех мест, Витя Самойлов был задумчивым пареньком. Внешне он чем-то напоминал адъютанта командующего, капитана Воронова — тоже светлые глаза, тоже традиционный чуб, серьезное выражение на мальчишеском лице.

Во время стоянок в походе или на отдыхе Самойлов часто сидел и сосредоточенно что-нибудь писал — весточку ли матери, наградную реляцию на казака или дневник, называемый «журналом боевых действий».

В небольших подразделениях журналы велись редко. Их никогда не смотрело начальство, потому что всегда куда-нибудь да спешило и не имело времени заниматься «беллетристикой». А Самойлов аккуратно записывал свои мысли обо всем происходящем.

Уезжая из части, он прихватил с собой заветную тетрадку, потому что это уже был не «журнал», а личный дневник офицера.

С большим трудом удалось выпросить у Самойлова его записки. Он застенчиво посмеивался, краснел, нервно поглаживал свой светлый чуб, говорил: «Нет, зачем же. Надо многое вспомнить, добавить, тогда и почитать можно…»

Согласился все-таки дать. А пробелы восполнил устными воспоминаниями.

Вот что писал комэск Самойлов:

«4 апреля 1944 года. Всю ночь двигались в обход станции Раздельной. Разбитые и размытые проселочные дороги… Колонны идут «впритирку». Всюду локтевая связь.

Большаки переходим осторожно, но быстро. По ним все время снуют какие-то немецкие части. Куда и зачем — неизвестно. Может быть, они едут нас «окружать» туда, где и след наш давно простыл. Пусть едут. Бензина у них много.

Немцы не могут не слышать движение наших колонн. Но движение всюду, и они полагают, что это «свои» или так — мелкие партизанские отряды… Иногда приходится ждать, когда пройдут их машины по шоссе или грейдеру. Потом дорогу пересекаем и идем — точно по азимуту. Честно соблюдаем «правила уличного движения».

Я думаю, что главным условием успешных маршев по вражеским тылам является учет боязни противника ввязываться в ночные бои. К тому же по шоссе чаще всего двигаются войска резервов, имеющие одну лишь цель — поскорее добраться до места сосредоточения. В их задачу не входит борьба с партизанами или подвижными группами советских войск, прорвавшимися в тыл, а инициативы они не проявляют: «подальше от греха…».

То в хвосте, то в голове наших колонн появляются офицеры связи, торопят, подгоняют «именем командующего». Затемно нужно выйти в самый тыл Раздельной — крупной узловой станции. Взять ее — значит перерезать железную дорогу Одесса — Тирасполь и захлопнуть путь отхода Одесской группировки гитлеровских войск в Румынию. Крепко задумано!

Тяжеловато колоннам. Иногда в колоннах появляется и сам Плиев — торопит, летает на новом коне туда-сюда. В Березовке у него убило двух замечательных лошадей — под «свинцовым занавесом». Какие кони были! Нескоро найдешь замену…

Нам разведчикам хорошо. Мы и так впереди, торопить не приходится.

Вызвал комдив. Приказал идти в поиск. Задача: захват узла связи немецкого командования в Раздельной. Там находятся крупные резервы Одесской группировки. Должна быть прямая связь со Ставкой Гитлера или, по крайней мере, со штабом армейской группы.

Мы должны сделать налет на узел связи, захватить его до начала штурма Раздельной нашими войсками. Исполнимо ли? В кинофильмах просто… Были у нас дела исключительные, но тут, признаться, я мало верил в благоприятный исход задуманного, хотя обязан был верить. Без веры — дело дрянь. С трудом подавил свои сомнения. Направляюсь с лучшим взводом к Раздельной. Моросит дождь. Темнота невероятная. Это радует меня и разведчиков. Сейчас 22.30. Пошли».

2. Перед штурмом

В маленькой походной палатке И. А. Плиев диктовал шифровальщику кодограмму командующему 3-го Украинского Малиновскому и Члену Военного Совета фронта Хрущеву. Адъютант освещал американской электрической «свечой» карту, лежавшую на коленях генерала.

— Я подошел к Раздельной. Медлить с наступлением нельзя: утром противник непременно обнаружит нас и бросит сюда крупные силы авиации. На станции — более ста эшелонов с заводским оборудованием из Одессы и другим награбленным добром. Есть эшелон с нашими людьми. Решил: атаковать станцию с ходу, ночью, во взаимодействии с другими частями. Мой последующий командный пункт — на северо-западной окраине Раздельной.

По брезенту палатки дробно постукивал мелкий дождь. Снаружи стояли в бурках генералы и офицеры — в палатке места не было. К перелеску, в котором разбита палатка, подходили все новые части. Слышался лошадиный храп и изредка — стрекотание виллисов.