Их было четверо - [43]

Карта местности, разбитая на квадраты, была составлена ещё вчера. По всем расчётам кленовый лист не могло унести дальше чем за три – пять километров. Ветер дул порывами, с запада – стало быть, надо искать ребят в восточном направлении. Площадь исследования определили в десять квадратных километров. Всего получилось тысяча квадратов, по гектару в каждом.

Несмотря на ранний час, на институтском дворе было людно. Многие пришли сюда, чтобы взглянуть на новый пеленгатор, и все до одного для того, чтобы от всего-сердца пожелать удачи.

Пришли и товарищи Тимы. Они продолжали сбор листьев. Но, перед тем как разойтись по своим участкам, они решили забежать на институтский двор: всё-таки любопытно, как новый локационный аппарат начнёт работу.

За рулём машины сидел Борис. Он попросил освободить его от других работ, чтобы участвовать в поисках. Молодой парень был очень привязан к Сергею Петровичу.

Наверху, на площадке башни, стояли Долинский и Вада. Кривошеин по-прежнему дежурил в лаборатории.

Машина с пеленгатором тронулась. Толпа любопытных расступилась, чтобы дать ей дорогу.

Поиски начались от двора лаборатории. Возможно, что Катя и Тима выпали из листа и находятся где-то возле клёна. Перед Долинским и Вадой лежал план местности, разбитый на квадраты. На контрольную пластинку аппарата был нанесён весь план, со всеми квадратами, только в уменьшенном виде. Сергей Петрович включил аппарат. Голубоватым светом вспыхнул обследуемый квадрат на контрольной пластинке.

Антенна, поворачиваясь, долго ощупывала квадрат, но сигнальная лампочка не загоралась.

Квадрат за квадратом обшаривали местность, боясь оставить необследованным хотя бы один сантиметр. Машина медленно передвигалась с места на место, возвращалась обратно, опять шла вперёд.

Кривошеин сидел в лаборатории; время от времени он переговаривался с товарищами по радиотелефону.

Ничего утешительного пока не было. Кривошеин сообщил, что школьники принесли ещё несколько листьев, наверное последние. Он сам исследовал их, но безрезультатно.

Ван и Виктор то бегали к машине, то заходили в институт, чтобы узнать, нет ли там чего-либо нового, то снова возвращались в лабораторию. Делать им теперь было нечего, и это оказалось самым трудным.

К ним наведывались школьные товарищи. Чаще других забегали три подружки: Наташа, Ксения и Лиля.

Ван и Виктор неохотно покидали аппаратную, чтобы выйти к ним в сад. Они боялись пропустить известие от Сергея Петровича. Он часто звонил по радиотелефону Кривошеину.

Девочкам очень хотелось узнать подробности происшествия. Да и само путешествие вызывало острое любопытство. Прямо спрашивать они не решались, заводили разговор издалека. Но Ван не желал понимать их намёки. «Пустое любопытство!» – думал он сердито, хмурился и отделывался односложными, ничего не объясняющими фразами.

Виктор тот и вовсе словно в рот воды набрал – не произносил ни слова.

В конце концов девочки обижались и уходили. А Ван и Виктор вздыхали с облегчением и возвращались в аппаратную. Они бросали вопросительные взгляды на Кривошеина, но тот лишь отрицательно качал головой. Нет, ничего нового…

В эти бесконечные часы ожидания они совсем измучились. «Лучше было бы нам быть вместе с Катей и Тимой, – думали они, – чем сидеть так и ждать».

Мария Николаевна пошла к себе в институт. Пыталась работать, но всё валилось у неё из рук. И всё-таки здесь ей было лучше, чем дома. Дружеское молчаливое внимание, которым окружали её товарищи, помогало ей справляться с горем.

Каждый раз, когда кто-нибудь открывал дверь в кабинет, Мария Николаевна порывисто оборачивалась, всматривалась в лицо: не прочтёт ли на нём добрую весть? Нет, напрасные надежды!

До глубокой ночи продолжались безуспешные поиски.

Поспав, вернее – полежав, два-три часа, Сергей Петрович вскочил и снова побежал к пеленгатору.

Снова выехала машина. Снова началось тщательное обследование квадратов – одного за другим. С Долинским теперь работал Кривошеин, а Вада остался в лаборатории.

Так миновало трое суток. На четвёртые друзья заставили Долинского остаться в лаборатории.

– Посиди немного там, – говорили они. – На тебе лица нет. Может быть, заснёшь на часок – тебе необходимо.

Долинский покорно согласился. Он пришёл в аппаратную, сел возле стола, опустив голову на руки, и застыл неподвижно.

Ван и Виктор тихонько вошли следом за Сергеем Петровичем и уселись в углу.

В лаборатории царила гнетущая тишина. Слышно было, как громко тикают часы да муха бьётся о стекло, пытаясь вылететь из комнаты.

Вдруг часов около одиннадцати утра в передней послышался топот детских ножек. Так как в лабораторию в эти дни то и дело приходили с разными поручениями люди, собак давно заперли в сарай, чтобы они никого не пугали своим грозным видом.

Топот прекратился возле дверей. Сергей Петрович продолжал сидеть, даже не обернулся. Может, он заснул? Виктор поднялся, тихонько открыл дверь – посмотреть, кто пришёл.

Возле дверей, переминаясь с ноги на ногу, стояли две маленькие девочки: одна с туго заплетёнными белобрысыми косичками, другая – чёрненькая, с прямыми волосами, подстриженными в кружок.