– Я слышал, вы с Утнапи хотите пожениться.
В зеленовато-серых, с тонкими темными прожилками глазах разлился огонь. Домашний, тихий, словно ручное пламя камина. Но все же огонь. И еще – счастье.
– Ут хороший человек, – сказала она, – хороший и терпеливый. Он три года приходил ко мне, приносил цветы, подарки, он помогал моему отцу чинить крышу, помогал моим братьям стричь овец… Он так долго был рядом, что я наконец не выдержала и сдалась.
– Ты не хотела? – удивился Эмеш. Но сам вдруг понял другое – человек. Утнапи для нее человек.
– Нет, – она покачала головой, – сначала не хотела. Я ведь однажды была замужем, правда недолго. Мой муж был ловцом песчаных огней, пять лет назад он ушел в пустыню и не вернулся. Мы даже детей не успели завести.
Песчаных огней? Да, Эмеш что-то такое слышал, Бехреш загадочное место. Говорят, если наловить в корзину крошечных песчаных огоньков, маленьких бесплотных светлячков пустыни, и поставить корзину у изголовья больного – к утру хворь пройдет. Говорят – светлячки частички жизненной силы, они легко отдают ее человеку, которому нужна помощь, и меркнут, растворяясь без следа.
– А через год, – говорила Кита, – нашли его кости, почти занесенные песком. Такое бывает. Да, такое бывает. Пустыня порой жестока к людям.
Кита вздохнула, воспоминания отразились печалью, скользнули непрошенной слезой по щеке.
– Впервые Ут пришел ко мне через год после того, как я стала считаться вдовой. Хотя я знаю, он поглядывал на меня еще много лет назад, но понимал, что я откажу, что люблю другого. Сначала я была против, но он был так ласков и терпелив… Она прикусила губу, собирая в корзину чистое белье.
– Я ведь просто женщина, Сар, я не смогла устоять. Холодок пробежал по спине, Эмеш не сразу понял в чем дело. Люди еще ни разу не называли его по имени.
Женщина, просто женщина, широкий нос, четыре пальца, бурая кожа на руках – нет, это все ничего не значило. Просто женщина. Жизнь за жизнь. Вы создали равных.
Потребовалось много времени, чтоб поверить – это действительно так. Люди сильно изменились с тех пор, как вышли глиняными игрушками из его рук. Он слишком долго спал в своей бездне, слишком долго предпочитал не замечать. А теперь время пришло. Вот они – люди.
Эмеш тихонько шел между маленьких тростниковых домиков и смотрел по сторонам. Все давно проснулись, занялись своими делами – рыбаки ушли на реку, пастухи погнали овец в поле, женщины занялись домашней работой, и из некоторых дверей уже вкусно пахло готовящейся едой. Простая, незамысловатая жизнь, полная повседневных хлопот.
Под деревом, в траве, весело резвилась малышня, и лохматый пес сердито потявкивал на них сквозь сон, для порядка. Жизнь шла своим чередом, словно не желая ничего знать. Люди… вот они люди. Настоящие или нет, важно ли? Люди. Становилось не по себе.
А демоны? Где они? Может сказка? Может и нет их вовсе? Очень хотелось, чтобы демонов так и не нашли, чтобы все утихло и шло дальше, как шло. Даже страшно представить, что этому может прийти конец. Что они могут? Сражаться? Бросить их и уйти? И то и другое слишком тяжело, не под силу. И не уйти, и не защитить.
Старик, сидя на солнышке, чинит старые сети – серьезно, умело, пальцы скользят сами, что-то распутывая, что-то затягивая… издалека и не разглядеть. Эмеш долго стоял, наблюдая. И вдруг, первый раз, отчетливо понял – игре на самом деле пришел конец.
Просто нечестно играть с этими людьми. Неправильно. Он больше не сможет. Лару сонно терла кулачком глаза.
– Ну как ты, Ру?
– Отлично! – она сладко потянулась, вдыхая свежие ароматы цветов и молодой листвы.
Жаль было нарушать ее такое чудесное утро, лучше поговорить о пустяках, о чем-нибудь незначительном, словно ничего не произошло. О чем?
Вдруг захотелось спросить, как там в Иларе, но он удержался. Илар – одна из тех вещей, о которых не стоит говорить громко, тем более с утра. Захочет – сама расскажет. Да и что спрашивать? Она здесь…
Царь очень хотел выбрать сына.
Он долго колебался, скрипел зубами, бродил, хромая, по берегу туда-сюда, стискивал в кулак побелевшие пальцы. Он готов был разорваться на части, и сам умереть хоть сотню раз, лишь бы не выбирать. Но выбирать было надо. У царя должен быть наследник… И он выбрал. Нет, он все же выбрал Златокудрую…
– Ребенок родится мертвым, – сказал Уршанаби, и царь, бледный как смерть, кивнул.
А Эмеш пообещал ему найти истинного виновника, вернуться сюда, спасти обоих. Царь грустно ухмыльнулся, не слишком-то веря, бросил исподлобья короткий взгляд, стащил с запястья желтый браслет и отдал богу.
– Если сможешь – спаси всех, – сказал он.
Потом кивнул напоследок, подошел к лодке, легко толкнул от берега и, стоя уже по колено в воде, запрыгнул сам. Даже Уршанаби, кажется, опешил – никогда не видел, чтоб это делали так. Царя ждал Илар.
– Я хочу с тобой поговорить, – сказал Эмеш, поняв, что не сможет сейчас о пустяках.
– Хорошо, – согласилась Лару. Сразу поникла, заглянув в лицо.
Они решили уйти подальше от домов, где им никто не сможет помешать. За всю дорогу Лару не проронила не звука, шла чуть ссутулившись, сжавшись, словно от холода. У зарослей тростника Эмеш жестом предложил остановиться. Уселись прямо на земле, и долго еще молчали, не глядя друг на друга.
