Игры сердца - [50]
Она обводила вагон ошалелым взглядом. Люди шли к выходу, болтая и смеясь.
– Теперь не спишь. – Даня тоже улыбнулся: видно, очень уж глупый у нее был вид. – Пойдем.
Они вышли на перрон.
– Болит нога? – спросил Даня.
– Не-а, – покачала головой Нелька. – Я про нее и забыла уже.
Нога немножко заболела только в метро: свободных мест не было, и пришлось стоять.
– А куда это мы едем? – спохватилась Нелька, когда они с Даней подошли к выходу из вагона и за окном мелькнула станция «Кировская».
– Ко мне, – сказал Даня. Но вместе с этими словами он бросил на Нельку быстрый взгляд и сказал: – Да. Я не подумал. Извини. Куда ты хочешь ехать?
Они уже вышли из вагона и стояли теперь в сплошном гуле толпы, почти не слыша друг друга из-за грохота поездов. Люди то и дело толкали их, проходя к эскалатору. Нелька не могла объяснить в этом гуле и грохоте, чего она хочет и почему. А вернее, она и сама этого не знала.
– Я… – пробормотала она. И тут же воскликнула: – Я в институт поеду! Да, мне же на понедельник задание надо сделать!
Это решение пришло неожиданно, и она обрадовалась ему. Ну конечно, можно ведь просто пойти в Суриковский, попросить сторожиху бабу Машу, чтобы пустила в класс, где стоят гипсовые слепки, сказать, что не успела выполнить задание на завтра, и переночевать в этом классе среди белых безмолвных голов и торсов, так ведь многие делают.
И не придется возвращаться в Ермолаевский и что-то объяснять Тане, и Даня не будет непонятно смотреть темными блестящими глазами, и не будет больше той пугающей волны, которая захлестнула с головой, когда он поцеловал ее лодыжку…
При этой последней мысли – про волну – Нельке стало не по себе. Она даже хотела уже сказать, что в институт ей ехать вообще-то не обязательно…
– Да, – непонятно зачем повторил Даня. И, помолчав, добавил: – Ну что ж, я тебя провожу.
«Даже спорить не стал!» – подумала Нелька.
Обида подступила к самому носу, и ей пришлось приложить усилие, чтобы не расплакаться. Нет уж! Даня и так, похоже, считает ее дурой, а если она еще и разревется без причины, то и вовсе будет ее презирать.
– Я и сама дойду! – вздернув нос, заявила она.
– Я тебя провожу до института, – словно не услышав этого ее заявления, сказал Даня.
Они поднялись на улицу на «Таганской» и пошли к Товарищескому переулку – к Суриковскому институту.
Когда уходили от метро, Нелька бросила на Даню быстрый взгляд: вдруг он остановится и предложит все-таки вернуться, зайти к нему? Собственная выдумка с ночевкой среди скульптур уже казалась ей глупостью. Да еще некстати вспомнился зеленый чайный ежик в заварнике с надколотым носиком… И так ей захотелось опять этого ежика увидеть!
Но Даня не остановился и ничего Нельке не сказал.
Пока баба Маша отпирала двери, пока ворчала, что никакой жизни нет от бездельников, ничего вовремя сделать не могут, а каждый Репиным себя мнит – баба Маша знала толк в искусстве! – Даня молча стоял в полушаге от Нельки, как будто ожидал чего-то.
Но ничего он не ожидал, как оказалось.
– Ну, я пойду? – обернулась к нему Нелька.
Она сама расслышала в своем голосе не вопрос даже, но какой-то неуверенный отголосок вопроса.
– Да, – сказал он.
Да что ж он повторяет это свое «да» как заведенный! Нелька даже рассердилась и потому поблагодарила его как-то скомканно, словно бы небрежно – бросила «спасибо» через плечо и вошла в здание. Баба Маша сразу заперла за ней дверь.
В пустом классе Нелька села на пол возле постамента, на котором была установлена большая гипсовая голова Давида, и расплакалась. Причину своих слез она не смогла бы объяснить даже себе самой. Печаль это была? Или досада? Или… горе? Но почему горе, отчего?
Она подняла глаза. Давид сурово смотрел на нее сверху. Брови его были сведены, вертикальная морщинка пролегла между бровей.
«Как у Дани», – подумала Нелька.
Эта мысль развеселила ее. И как это она раньше не заметила, что Даня на микеланджеловского Давида похож? А ведь все похоже – и взгляд этот суровый, и эта морщинка на переносице… Но тут же она вспомнила, какие были у Дани глаза, когда он расхохотался, потому что она сказала, что не будет вечно красивой… Да ну, какая там суровость!
Она и сейчас улыбнулась, вспомнив его смеющийся взгляд.
В коридоре послышались шаги. Нелька вскочила с пола и замерла. Сразу вспомнилось, как однокурсник Димка Харитонов пытался напугать ее рассказами о том, что ночами по коридорам Суриковского бродит призрак художника, который покончил с собой, отчаявшись написать портрет своей возлюбленной… Ни капельки ее, конечно, Харитонов тогда не напугал, но теперь ей стало не по себе.
Нелька осторожно подкралась к двери. Шаги приближались – кто-то явно шел к тому самому классу, где была она. Ну конечно, с улицы же видно, где светятся окна, и, может…
«Он, наверное, что-нибудь забыл мне сказать! – мелькнула у нее в голове глупая мысль. – Ну конечно! И я сейчас ему все-все скажу тоже!..»
От того что она сможет сказать Дане, как благодарна ему за сегодняшний день, и за вчерашний, и вообще за все, у Нельки чуть сердце из груди не выскочило. Она распахнула дверь, забыв о своем идиотском страхе перед призраком влюбленного художника.
Серебряное колье с песчаной розой достается Соне Артыновой в наследство. И очень ей подходит: цвет песка имеют ее волосы и глаза. Она считает их невыразительными, как, впрочем, и себя саму, лишенную ярких эмоций и сильных чувств. Соня живет словно в анабиозе – ожог, полученный от первой любви, оказывается столь болезненным, что никого и ничего не хочется ей впускать больше в свою жизнь. И кажется, что все меняет случай… Но Соня не знает, что резкие повороты в судьбе – черта наследственная. Ее прабабушке довелось сменить Германию на Россию, Крым на Бизерту, археологическую экспедицию на плен у туарегов, Алжир на Париж… И дело не в охоте к перемене мест.
У современной женщины «за тридцать» Татьяны Алифановой нет ни малейшего желания останавливать на скаку коней, да и вообще нет склонности к альтруизму. Самой бы прожить! Она одинока, прагматична, рассчитывает только на себя. Тем более что и заработать в нынешние трудные времена нелегко даже ей, стилисту высокого класса. Но Татьяна привыкла преодолевать очень серьезные трудности, так как из них состояла вся ее прошлая жизнь с самого детства. И вдруг именно из прошлого, из ярких, горестных и счастливых его событий, приходит известие, которое полностью меняет и ее нынешнюю жизнь, и ее представление о себе самой.
Школьная учительница Ева Гринева – из тех женщин, которые способны любить безоглядно и бескорыстно. Но она понимает, что мужчины, вероятно, ценят в женщинах совсем другие качества. Во всяком случае, к тридцати годам Ева все еще не замужем. Она уверена, что причина ее неудачной личной жизни – в неумении строить отношения с людьми. Ева безуспешно пытается понять, что же значит "правильно себя поставить"… Но не зря говорится, что прошлое и настоящее неразрывно связаны – и события давнего прошлого приходят ей на помощь…
В чем состоит кризис среднего возраста? В том, что из жизни уходит азарт. Семейный быт стал рутинным. Дети выросли, у них свои интересы. Карьерные высоты взяты. Тогда и наступает растерянность… Чего добиваться, в чем искать жизненный кураж? Этот неизбежный вопрос задает себе успешный бизнесмен Александр Ломоносов. И вдруг на его пути появляется женщина – юная, красивая, «с перчинкой». Источник нового азарта найден! Но тут-то и выясняется, что жизнь идет не по правилам психологического тренинга. И в прошлом самого Александра, и в истории семьи Ломоносовых немало событий, которые создают сложный и тонкий рисунок судьбы… Но как разобраться в причудливых линиях этого рисунка?
Не многие Золушки, мечтающие о прекрасном принце, предполагают, что он может оказаться женат. В крайнем случае объекту мечтаний «разрешается» иметь жену-стерву, недостойную его.Но что делать, если выясняется, что жена любимого человека – это его первая любовь, если с ней связаны его лучшие воспоминания о детстве и юности?.. Разрешить этот вопрос оказывается для юной провинциалки Лизы Успенской труднее, чем вписаться в жесткие реалии столичной жизни.
Судьба школьной учительницы Евы Гриневой наконец-то устроена: ее муж умен и порядочен, она живет с ним в Вене, среди ее друзей – австрийские аристократы и художники. Но вся ее хорошо налаженная жизнь идет прахом… Неожиданная любовь к мужчине, который на пятнадцать лет ее моложе, кажется скандальной всем, кроме Евиного брата Юрия. Ведь и его любовь к тележурналистке Жене Стивенс возникла вопреки всему. Юрий Гринев, врач МЧС, не может дать Жене того, чего, как он уверен, вправе ожидать от мужа телезвезда: денег, светских удовольствий и прочих житейских благ.
Дженнифер и Йен знакомы семь лет, и последние пять они ведут войну. Они — руководители двух команд одного и того же коммерческого банка Лондона, между которыми постоянно вспыхивают ссоры. Они ненавидят и не выносят друг друга, только и делают, что ставят друг другу палки в колеса. До тех пор, пока в один прекрасный момент их не заставляют работать вместе над общим проектом: управлять капиталами зажиточного аристократа, клиента их банка. Таким образом, им приходится проводить много времени вместе, даже после работы.
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Сердце и разум – антагонисты в судьбе человеческой. Во всяком случае, в женской судьбе. Так принято думать, и так думают все, с кем жизнь сводит Марию Луговскую, в которой течет французская и русская кровь. Москва и Париж, уральская деревня и Французская Ривьера – все это слилось в ее жизни причудливым образом. Жизнь жестоко убеждает Марию, что сердцем не проживешь: ее русская любовь заканчивается крахом и разочарованием. Может быть, ей передал «ген страдания» отец, доктор Луговской, которого судьба оторвала от его русской семьи, забросив во Францию? А может быть, наоборот: мама-француженка наделила ее тем загадочным качеством, которое называется разумное сердце? Но принесет ли ей счастье такое странное сочетание?..
Наши желания, стремления, а в конечном счете и жизнь слишком зависят от биологических процессов организма. К такому безрадостному выводу приходит Ольга Луговская на том возрастном рубеже, который деликатно называется постбальзаковским. Но как ей жить, если человеческие отношения, оказывается, подчинены лишь примитивным законам? Все, что казалось ей таким прочным – счастливый брак, добрый и тонко организованный мир, – не выдерживает простой проверки возрастом. Мамины советы, наверное, не помогут? Ведь у мамы за плечами совсем другая «проверка» – война.