Игры сердца - [48]

Теперь Нелька, конечно, оглядывала все здесь совсем другим взглядом, взрослым и отстраненным. Но достаточно было любого взгляда на эту комнату, чтобы почувствовать ее необычность. Этот дом явно строился не как простая деревенская избушка. Да, Таня что-то такое и говорила, кажется, что папа купил его у какого-то инженера, а у того он чудом уцелел после революции, а строил его еще отец этого инженера в качестве зимней дачи…

До сих пор, целый век спустя, все здесь дышало особенной жизнью. Осмысленной, одухотворенной – Таня точно сказала бы об этом именно так.

Стены в комнате были обиты темными деревянными панелями, высокий потолок тоже был обшит деревом, но так, что видны оставались массивные перекрытия, украшенные резными узорами. Комната была такая просторная, что хоть танцуй в ней, но при этом сидеть у камина было уютно, как в ракушке. Какой-то секрет пространства знал инженер, который этот дом строил! А может, дело было не в строительном секрете, а как раз в воспоминаниях, которые обступили Нельку в этих стенах? Или не в воспоминаниях, а в том, что происходило с нею сейчас? Она не знала.

Сейчас, впрочем, ничего особенного не происходило. Даня вернулся в комнату, держа в руках пеструю ситцевую простыню.

– В шкафу нашел, – сказал он. – Драная, но чистая. Как раз то, что нужно.

Даня разорвал простыню на широкие полосы и связал их между собой.

– Вытаскивай ногу изо льда, – сказал он, подходя к Нельке. – Не отморозила еще?

– Не-а, – покачала головой она. И опасливо спросила: – Больно будет?

– Не будет, – ответил он, и Нелька сразу успокоилась.

Даня убрал таз с подтаявшим льдом с низкой табуретки, сел на эту табуретку сам и положил Нелькину ногу к себе на колено. Пальцы у него были длинные, но не казались тонкими из-за широких суставов. Очень выразительные были у него руки – странно, что она только сейчас это заметила, с ее-то цепким взглядом!

Нелька смотрела на его руки как завороженная. Было что-то необъяснимое в том, как он коснулся ее лодыжки, ступни. От его прикосновения по всему ее телу прошла очень сильная волна.

– Ой, щекотно же! – воскликнула она.

И, только уже воскликнув, поняла, что щекотка здесь совершенно ни при чем. То, что было в его прикосновении, в горячем дыхании его рук, не относилось к чувствам, которые имеют простое физическое объяснение.

– Даня… – растерянно проговорила Нелька.

– Что? – не поднимая глаз, спросил он.

– Я…

Она не знала, что сказать.

Он наклонился и поцеловал ее лодыжку. От этого волна, которая и прежде была сильной, окатила Нельку так, что у нее перехватило дыхание.

Она бестолково хватала воздух ртом, как выброшенная из воды рыба.

Но тут Даня поцеловал ее колено, и дышать она перестала. И нисколько ее это не испугало! Так хорошо было плыть в безвоздушном пространстве, не чувствуя ничего, кроме его поцелуев…

Когда Нелька открыла глаза, он целовал ее уже в губы, стоя на коленях рядом со скамеечкой, на которой она сидела. Губы его пахли древесной корой – точно так пахло в саду, через который они шли сегодня к дому. Нелька поскорее закрыла глаза снова: она боялась смотреть в его глаза, которые приблизились теперь к ее лицу всей своей глубиной, удалым своим блеском…

– Даня, ты что?… – прошептала Нелька, когда закончился этот необыкновенный поцелуй.

Ей показалось, что ее шепот прозвучал громко, как крик. Она и сама не знала, зачем это спросила. Что – ты что? Зачем целуешь? Зачем глаза так близко? Дурацкий вопрос!

На него этот вопрос подействовал как ведро холодной воды. Он отстранился, закрыл глаза. А когда через мгновенье открыл, то они были уже совсем не такие, как во время поцелуя.

«Как жалко!» – успела подумать Нелька.

Она чуть не произнесла это вслух, но произнести все-таки не успела.

– Сейчас перебинтую, – сказал Даня.

Его голос звучал так спокойно, как будто и не было ничего – ни поцелуев, ни тревожного блеска глаз… И когда он снова коснулся Нелькиной лодыжки, руки его уже не пылали жарче углей в камине.

Ногу он перебинтовал так быстро и ловко, как будто занимался этим всю жизнь. А может, и занимался – Нелька ведь ничего о его жизни не знала… Ей казалось сейчас, что в Даниной жизни было все.

– Пойдем? – глядя не на него, а на свою забинтованную ногу, робко спросила она.

– Придется еще посидеть, – ответил он. – Час как минимум.

– Так давай посидим! – обрадовалась она.

Ей вдруг показалось, что сейчас он снова… Но прежде чем она успела представить, что «снова», прежде чем почувствовала из-за этого жар в щеках, – Даня сказал:

– Ты посиди, а я прогуляюсь.

И вышел из комнаты.

Этого она совсем не ожидала. Ей казалось, они сейчас будут сидеть с Даней вдвоем у камина, и догорающие угли будут освещать его лицо бесконечно меняющимися отблесками, а она будет угадывать, что эти отблески означают и что означают переменчивые его взгляды… А он взял и ушел!

Это было не то что обидно, но так невыносимо грустно, что Нелька не выдержала и заплакала. Она не ожидала этого от себя – слезы полились без всякой ее воли. Она размазывала их по лицу, судорожно всхлипывала, словно пыталась их проглотить, и торопливо вытирала ладонями щеки и губы, по которым они бежали неостановимо.