Игры на острове - [7]

— Возможно, ты заблуждаешься и вас сближает больше, чем ты думаешь. А как Нелл восприняла то, что ей стукнуло двадцать девять?

Тэлли тряхнул головой.

— Я ее не спрашивал. Наверняка она почти счастлива. Нелл всего-то и надо сбросить несколько стоунов[4], и тогда ей не составит труда выбрать себе пару.

— В этом твоя беда, Тэлли. Думаешь, секс — это главное? — В голосе Дэйвида прозвучало некоторое раздражение.

— Ну, а что, разве не так? По-твоему, миллионная сделка должна заключаться примерно за секунду. Если я стану богатым, то, честно говоря, я хотел бы выбраться отсюда и заняться птицеводством или еще чем-то вроде этого. Правду говорят, что брокерство — это игры для молодых мужчин. Десять лет такой работы отнимают у тебя все силы.

— Ага, значит, есть какая-то компенсация и для нас, неповоротливых страховых работников.

— Ох, Гедалла, ты всегда будешь в костюме в тонкую полоску. Даже катаясь в инвалидном кресле с шофером, когда тебе стукнет девяносто.

— А есть некий признак богатой шишки?

— Может быть. Я ведь не спускаю слезящихся глаз с Персидского залива и с доллара.

— Звучит как отличное сочетание.

— Масло и уксус — и побольше масла![5]

Для любого человека двадцатидевятилетие — это определенный рубеж. Неудавшийся обед еще больше усилил депрессию Нелл. Казалось, развалилось все. В студии она не смогла усмирить особенно знаменитого и темпераментного шеф-повара, который разъярился на записи. Из-за одного шутливого замечания Гордона Гриля. Запись оказалась негодной, и на следующую неделю пришлось приглашать других участников состязания. Продюсер был очень недоволен, Гордон Гриль обижен, а Нелл уныло доедала авокадо, взбитые сливки и обожаемые ею фрукты, из тех, что набрала для викторины. После всего этого Нелл хотелось только добраться до дому, уютно устроиться с хорошей книжкой и с коробкой шоколадных конфет на диване, но она должна была отобедать с родителями.

— Вы оба, как пасмурное ирландское лето, — недовольно заметила вечером их мачеха, поглядывая то на одного, то на другого хмурого близнеца, пока отец наливал шампанское.

Айэн Маклин женился на Сайнед О’Брайен, когда она была на пятом месяце беременности, через две недели после развода с первой женой, Дональдой, матерью двойняшек. Тэлли и Нелл забрали из разных школ-интернатов, чтобы они присутствовали на свадьбе. Им не говорили о ребенке, и в свои двенадцать лет они были слишком ненаблюдательны, чтобы заметить животик, обсужденный всеми и каждым, у двадцатидвухлетней невесты. Появление сводной сестры через четыре месяца не изменило отношения детей к Сайнед, к которой они относились скорее как к старшей сестре, а не как к злой мачехе.

— Спиртное их сейчас развеселит, — весело сказал отец. Сам он шампанского не пил, предпочитая виски либо собственного производства, либо покупное. Айэн Маклин был крепкий шотландец лет шестидесяти и, как он говаривал, повторяя за Мюриел Спарк, «в расцвете своих лет». Он поднял высокий стакан: — С днем рождения!

— С днем рождения! — как эхо прозвучал еще более сильный высокий голос: его мать, Кирсти Маклин, приехавшая в гости из Глазго, была невысокой восьмидесятилетней дамой, с густыми вьющимися волосами и пухлым телом. Взглянув на бабулю Кирсти, Нелл представила, как будет выглядеть через пятьдесят лет она сама, если столько протянет.

— Шампанское — дрянь! — громко сказала девушка-подросток с рыжими, как огонь, волосами, в синих джинсах и мешковидной красной рубашке с напечатанным словом «OINK». Она подлила себе еще и выпила залпом, как будто боялась, что жидкость испарится.

— Будь осторожней, Наэм, а то у тебя начнется икота, — мягко предупредила Сайнед. Это семнадцатилетнее создание было причиной ее брака: нечаянная беременность заставила ее уйти с любимой работы — Сайнед была стюардессой. А теперь Наэм стала причиной частых волнений матери.

— Удача — это прекрасно, должно быть, — пробормотала девушка, плюхнувшись на диван рядом с Тэлли и пролив ему на брюки шампанское. Наэм принялась отряхивать его, улыбаясь: — Извини, но это ведь не краска. Боже мой, как чудесно стать двадцатидевятилетним. Можешь делать что захочешь, а не то, что хотят другие. Мне не разрешают ходить даже в «Тайм Кэпсюл», потому что еще не начались школьные каникулы! И неважно, что экзамены позади, — Нелл глянула на мать, и та передернулась, словно увидела что-то ужасное.

— А что такое «Тайм Кэпсюл»? — поинтересовался Тэлли, с грустью ощущая, что его брюки промокли.

— Невежество, какое невежество! — насмешливо вскричала Наэм. — Это самое опасное тусовочное место в городе, вот и все.

— Наэм! — в один голос воскликнули Кирсти и Сайнед.

— Я возьму вас туда отпраздновать день рождения, если мне разрешат, — с мрачным видом протянула девушка. — В «Тайм Кэпсюл» классная музыка и потрясающее освещение.

Она опрокинула одним махом остаток шампанского в рот и вопросительно посмотрела на отца, подняв бокал. Айэн Маклин делал вид, что не замечает этого.

— Очень весомо звучит, — усмехнулся Тэлли, — но все впереди. Думаю, пока я туда не попаду, меня не должны считать взрослым.

— Ну да, если ты взрослый, они тебя не запишут, — возразила Наэм. — Это классный аттракцион.