Игры богов - [6]

– Это быстро, – ободряюще бросил Март, подумал и тоном опытного висельника добавил: – И не больно. Не бойся.

– Ну вот, – тихонько сказал Ли, – твоя мечта сбылась. Вместе. Ну что, увидимся там?

– Постараемся.

Март заставил себя улыбнуться. М-да, это вот чучело рядом с ним – красавец эльф по имени Ли? Этот колтун – его роскошные пышные волосы цвета прогоревшего костра? Да вроде он – осанка его, а поротая спина придает горделивости. Март представил себя со стороны. И это красавчик Март? Это воронье гнездо – его буйная черная шевелюра? И где-то под этой грязью на роже скрывается гладкая смуглая кожа? А эта мочалка называется бородой? Хорошо Ли – у эльфов бороды и вовсе не растут. Как-то, давным-давно, Март недоверчиво поинтересовался: «А эльф ли ты?» – и Ли ответил с обычным спокойным сарказмом: «Ну что ты, конечно, нет, уши я себе при бритье обрезал случайно и каждое утро волосы на теле выщипываю». Волос и правда не было вовсе, даже в паху, не говоря уж на груди или подмышками. Гладенький весь. Говорят, благородные себе и правда выщипывают волосы на теле. Зачем? Если уж человек таким создан, так пусть таким и остается.

Петля затянулась и замерла, заставив Марта встать на цыпочки. Вон у них как, оказывается… неприятно. Когда под тобой люк открывается, есть шанс, что сломается шея, тогда и правда почти мгновенно, а если вот так вверх подтягивать будут, то надолго, минуты три можно задыхаться. Обманул пацана.

Офицер-хартинг сообщил им, что они осмелились противостоять непобедимой армии и потому заслуживают безусловной смерти. Март фыркнул, а Ли так и вовсе засмеялся. Офицер немного удивился и даже спросил, что тут такого смешного.

– А смерть бывает условной? – поинтересовался Март. – Не слыхал.

Офицер зачем-то начал объяснять, что не очень хорошо владеет здешним языком, потому и мог неправильно сформулировать, но разве осужденный может доказать, что это неправильно?

– А что тут доказывать? Условно – это то, чего может и не быть, то, что можно отменить. Отменить казнь – можно, освободить с каторги – можно, но вот с того света вернуть не получится. Смерть абсолютна.

– Хорошо, – одобрительно заметил Ли. – Правильно сказал.

Март прыснул. Почему остальные-то не смеются? Не ошибке чужестранца, а самой ситуации? Стоит полуповешенный на кончиках пальцев, словно танцовщица, и читает лекцию по языкознанию пополам с философией. Детина снова заорал про свою готовность, сдуру подался вперед и не удержал равновесия, сорвался и заплясал в петле, не соображая, что достаточно снова на цыпочки… нет, уже недостаточно, петля затянулась. Мальчишка с ужасом наблюдал за агонией, но благоразумно не шевелился. Офицер погрузился в глубокую задумчивость, и у Марта начали уставать ноги. Еще бы – больше трех месяцев никаких физических упражнений, скудная еда, мышцы ослабли, уже не мышцы, а так, ляжки сорокалетней купчихи. Ну ладно, подышим свежим воздухом напоследок. Если есть загробная жизнь, как обещают, то им вряд ли попасть в хорошие условия, потому что не безгрешны. Мягко говоря.

Хартинг скомандовал что-то и веревки вдруг ослабли. Март какое-то время еще постоял на цыпочках, а потом все же опустился на всю ступню.

– Не смотри, – посоветовал Ли мальчику, не сводившему расширенных глаз с детины. Тот и при жизни красавцем не был, а уж сейчас… Правда, на посиневшей роже разбитый нос уже так и не выделялся. Забавно: стоит повешенный. Стоит.

А ты и сам через минуту или пять минут будешь повешенным, напомнил себе Март. Стало грустно. Он бы еще пожил. Даже с петлей на шее.

Такую возможность им предоставили. Офицер ушел куда-то, а петли были натянуты не критично, можно было даже переминаться с ноги на ногу. Эх, жаль, свежесть воздуха была относительной, потому как парень обделался все-таки. Видал Март повешенных, и очень немало, но не со всеми такое случалось. Не особенно умное и рациональное желание, но очень бы хотелось, чтобы с ним и Ли не случилось…

– Неужели вам не страшно? – сдавленным шепотом спросил мальчик. Март пожал плечами, а сам задумался. Ладно, себе признаться можно – страшно. Только, во-первых, привык собой и своими эмоциями владеть, а во-вторых, нахватался от Ли привычек к ироничному взгляду на мир. Именно так: не самих взглядов, а только привычки. Увы, равнодушно-философское отношение к смерти ему было несвойственно и умереть он боялся. Не абстрактно и не в бою, а вот сейчас, в данный момент. С петлей на шее. Но вот показать свой страх Ли он боялся еще больше.

Остальные двое таращились прямо перед собой и опасались дышать. Это глупо. Вот вернется офицер – тогда можно и перестать, им еще в этом и поспособствуют, а пока лучше не напрягаться. Краем глаза Март перехватил улыбку Ли и улыбнулся в ответ. Солдаты-хартинги равнодушно смотрели на них, одинаково и на живых, и на мертвого. Как заколдованные. Были они все чем-то похожи: тип лица, разрез глаз, темная масть. То есть не то чтоб поголовно брюнеты, то есть и вовсе не брюнеты, как Март, но каштановые или темно-русые, кареглазые, смуглые. Хотя с запада пришли, и, наверное, очень издалека. До войны Март ни о каких хартингах и не слышал.