Игры богов - [59]

Половинка ткнула его в бок острым локтем и показала глазами на понурую спину Лумиса. Март сосредоточился. Отбросить колесный грохот было куда легче, чем гул толпы. Лумис с отчаянием бормотал себе под нос:

– Как это может быть? Точно ведь крыша съехала. Ну ладно, допустим, что Бертина продумали так вот тщательно, но ведь только королей да полководцев прорабатывали, хотелось же, чтоб иллюзия достоверности была. Но Витька уверяет, что не создавал Бертина черным меланхоликом. Он решил хоть в игре сделать достойного политика, раз уж в реале их не бывает. Но ведь никто не делал Марта и Ли. Никто не развивал Маэйр. Она сама, что ли? В троглодитку такую? Ох, найти бы в самом деле Бьянку. Хитра девка, ой, хитра, такие наводки оставляет, что башку можно сломать, прежде чем сообразишь… тоже, Нострадамусиха чокнутая, катрены, видишь, сочиняет, туманные, как хочешь, так и толкуй… Куда, спрашивается, ехать? Ладно, пока я извилинами шевелю, Ли поправится, хоть снадобья действуют, как запланировано… Черт, глупости. Не поправится, а восстановится. Красная полосочка постепенно заполнится, уровень-то у него – ого-го, никто из ребят пока не достиг такого, как мои. Еще б кольцо всевластия найти… Фу ты, толкиенисты недоделанные, сами придумать не могут, так всобачили свою фэнтези в нашу ролевку… Хотя, как и собирались – игра должна быть разной, чтоб и квест, который на мою голову выпал, и ролевка для всех, стратегия для Харта… уууу, скотина, заварил кашу. И сплошной экшн, сплошной. Герка говорил, что сделал убойное оружие, но где искать, не сказал, сам, мол, ройся в этих помойках… Помойка… Помойка…

Он вдруг резко обернулся.

– Есть здесь какие-то помойки? Такие… большие? Свалки, куда ненужное свозят, хлам всякий?

Зачем свозить всякий хлам куда-то? Сломанные стулья можно сжечь, плохое железо переплавить, изношенную одежду нищим отдать… Странный от все-таки.

– Помоек тут нет, – почти с сожалением сказал Ли. – А вот… а вот место такое… Слышал я рассказы об одном безумце, который от жадности спятил и так завалил свое поместье всяким барахлом, что выбраться не смог и помер от голода. Это должно быть… – Он приподнялся, с благодарностью приняв помощь Марта, и огляделся. – На юго-западе. Вот выедем из леса, увидишь гору, на нее и правь. Там дорога поначалу есть.

– Ли, а у вас тут есть запретные места? – спросил Март.

– Думаешь зельем разжиться? – хмыкнул Ли. – Я не знаю. А об Элении я знаю почти все. Лумис, я чувствую себя гораздо лучше, чем даже пару часов назад, а ведь эта тряска из здорового сделает калеку.

Они вели себя так, словно ничего не случилось. Словно не было снопа слепящего золотого света, бившего в ладонь Ли, словно не было белолицей принцессы с извращенным рассудком, словно не было путаного и страстного монолога Лумиса, которого никто, в общем, и не понял. Где им, смертным, понять Игрока? Не зря же говорят, что люди пытаются думать, как боги, но боги никогда не смогут думать, как люди.

***

До синей туманной горы они еще два дня тряслись в повозке, пока Ли не заявил категорически, что хочет еще пожить, а у него уже все мозги расплескались. Берт предложил устроить продолжительный привал. Ли говорил, что до поместья осталось уже немного, а чтобы разгребать завалы хлама ему нужны силы. Наверное, это были лучшие три дня за последнее время. У них все еще не кончились эльфийские припасы, Берт варил по утрам вкуснейшую кашу, а ежевика и очень похожая на нее, только красная и более ароматная ягода росла повсюду. Ли называл ее малиной. С ней каша была просто объедение. Они расположились на берегу озерца с тихой гладкой водой, так вот рыбу там можно было руками ловить, что они и делали, потрясая и без того расшатанное воображение Лумиса. Март ставил силки, так что без дичи они тоже не сидели. Вместо сухарей были такие необычные прессованные плитки типа несладкого печенья, каменной твердости, но их можно было размачивать или размягчать над паром, и получался не очень вкусный, но приемлемый хлеб. Живи да радуйся, что они с Ли и делали. Они плавали в озере с прогретой солнцем водой, резвились, как дети, и Лумис ничуть не меньше. Даже Берт позволял себе шалости: подныривая под кого-то из них и утягивал под воду. В этом озерце Март наконец разглядел свою физиономию, они ведь и при бритье без зеркала обходился. Кривой шрам пересекал левую щеку почти от самого глаза, но эльфийский лекарь оказался мастером, зашил хорошо, ровно, так что лицо не перекашивалось, глаз не тянуло. Просто багровый шрам, который со временам побелеет. Был красавчик Март Гаер – и нету. Хотя и уродом не стал. Шрамы мужчин не портят. Во всяком случае всегда найдется девчонка, которая так считает. Черная грива при нем, синие глаза при нем, белозубая улыбка тоже. Сойдет.

Лумис осторожно расспрашивал их о жизни. Очень удивлялся, что они так спокойно вспоминают о тюрьме и каторге, никаких ужасов не рассказывают, то есть ужасы-то рассказывают, но без ужаса. Ну подумаешь, за малейшее нарушение порядка пороли. Ну подумаешь, на виселице с петлями чуть не час простояли рядом с парнем, который сам умудрился удавиться. Не о страхе смерти говорят, а о дождичке. Не об ужасах заключения, а о том, как бабы не хватало. Ну если это ему не ужас, год без женщины обходиться, то они, Игроки, и правда никогда не сумеют жить, как люди.