Игры богов - [49]

— Ладно, — сказал он. — Будем считать, что ты права. Мне нравилась эта девушка, и меня уже тошнит от этого бега по кругу. Слушай меня внимательно и пообещай, что никому не расскажешь — никому, слышишь? Иначе все сразу встанут в очередь… Так вот, я могу раздобыть тебе героя. Очень неплохого, такого, который и впрямь захочет помочь тебе. Я передам ему послание, вызову его, сделаю кое-что, чтобы его геройство не бросалось в глаза — но только один раз, и то лишь потому, что эта твоя Элис была милой девушкой. А еще потому, что я хочу макнуть Аполлона лицом в дерьмо. К тому же я считаю, что в том, что произошло с Элис, есть и толика моей вины.

— Ты покажешь мне путь в нижний мир?

— Если ты обещаешь, что сохранишь это в тайне.

— Спасибо, Гермес, — с чувством произнесла Артемида. — Ты не пожалеешь о своем решении.

Гермес перевел взгляд на мертвые цветы в дальнем конце сада.

— Пожалуйста, Артемида, будь осторожна! — сказал он.

24

Элис была не особенно религиозна — по пятизначной шкале она поставила бы себе троечку. В церковь она ходила лишь по большим праздникам — на Пасху, Рождество. Элис нечасто задумывалась о том, что ждет ее после смерти, и в целом ее представления на этот счет были традиционными: рай вверху, ад внизу, ангелы, небеса и все такое. Впрочем, она подозревала, что на самом деле жизни после смерти нет вообще.

Но все оказалась совсем не так, как она предполагала.

Поезд в нижний мир в точности соответствовал описанию Гермеса, и отыскать его оказалось несложно. Она спустилась на платформу станции «Энджел», прошла сквозь дальнюю стену и очутилась еще на одной платформе, на вид не отличающейся от сотен других платформ станций метро, разве что была она намного длиннее — тянулась вдаль, насколько хватало взгляда. На платформе было полно людей, как на обычной станции в час пик, но все они были мертвы — и это зрелище потрясло Элис.

Многие мертвые были примерно такими, какими она их себе представляла — люди в возрасте за шестьдесят, а некоторые даже под девяносто и старше, в основном в больничных халатах и ночных рубашках. На большинстве из них смерть не оставила никаких следов — иными словами, это были самые обычные мертвецы. Но встречались и такие, которые, очевидно, умерли во время хирургической операции или погибли от несчастного случая. Почти все из них относились к категории «Я слишком молод, чтобы умереть». А еще здесь было полно африканцев, причем очень молодых. Большинство чернокожих взрослых имели болезненный, изнуренный вид — Элис предположила, что причиной их смерти стали СПИД или недоедание, — но еще больше здесь было младенцев и маленьких детей. Некоторые из мертвых плакали без слез, другие стоически принимали свою судьбу — возможно, они просто не поняли, что с ними произошло, лишь осознавали, что их больше не мучают безжалостные болезни и голод. Многие взрослые пытались взять детей на руки и утешить, но их руки лишь проходили сквозь призрачные тела. Глядя на все это, Элис осознала, что ей никогда больше не придется испытать, что такое прикосновение к другому человеку.

Она стала настраиваться на то, чтобы заговорить с кем-нибудь из детей, но тут подошел поезд — самый обычный поезд метро. Все начали садиться в него, сначала стараясь поддерживать достаточное расстояние друг от друга, но затем, когда стало ясно, что в таком случае многим не хватит места, пассажиры принялись попросту совмещать свои тела — если их можно было так назвать. Элис закрыла глаза, и у нее возникло чувство, что вокруг никого нет. Когда она вновь открыла их, поезд уже отъехал от станции — она даже не почувствовала, как они тронулись. В темноте туннеля было невозможно определить, стоят они на месте или едут, хотя скрежет вагона указывал на то, что они все-таки движутся.

Через какое-то время после отправления со станции «Энджел» Элис услышала громкий голос «Предъявляем билетики!» и увидела мужчину, который шел прямо сквозь пассажиров. На нем была синяя форма и такая же фуражка, а его дряблая белая кожа никогда не видела солнечных лучей. И хотя совет Гермеса шел вразрез с принципами Элис, она решила прислушаться к нему и придержала билет. Стоявший рядом с ней Жан-Франсуа, тот самый старик-француз, протянул свой билет кондуктору.

— Не надо! — воскликнула Элис, но было уже поздно.

Харон взял билет, и в тот самый миг, когда рука Жана-Франсуа выпустила этот кусочек бумаги, по вагону пронесся порыв ветра, который подхватил старика и засосал его в стену вагона. Взвизгнув, Элис попыталась удержать его руку, но ее пальцы лишь прошли сквозь него, и через секунду несчастного поглотила окружавшая вагон тьма.

Кроме Жана-Франсуа, никто в их вагоне свой билет не отдал.

Когда поезд достиг пункта назначения, Элис все еще не пришла в себя от потрясения. Она вышла из вагона, одновременно ощущая некоторое облегчение и тревогу: кто знает, что ждет ее здесь? Платформа была ничем не примечательна: самая обычная станция подземки. Казалось, их привезли в какой-то пригород Лондона, где Элис еще никогда не бывала — если, конечно, у Лондона был пригород под названием «Нижний мир». От обычного метро эту станцию отличало лишь полное отсутствие каких бы то ни было карт или планов, а также пассажиров, ожидающих посадки, — все прочее, начиная от бетонных полов и заканчивая выложенными плиткой наклонными стенами, было Элис хорошо знакомо.