Игрушка судьбы - [270]

Ни пустоты, ни тишины не было и в помине! В камине ярко пылал огонь. Джилл вскочила с кушетки и бросилась ему навстречу. Он обнял ее, крепко прижал к себе.

— Как я рад, что ты здесь, — прошептал он, целуя ее. — А я так боялся, что тебя нет!

Джилл мягко высвободилась из его объятий.

— Я не одна, — сообщила она. — Шептун вернулся.

— Не вижу, — удивленно сказал Теннисон, оглядев комнату.

— А он у меня в сознании, — сказала Джилл. — И к тебе тоже просится. Он пришел, чтобы взять нас в математический мир.

— Рай?!

— Да, Джейсон. Обитатели математического мира нашли дорогу в рай. Они могут отправить нас туда.

Глава 51

Ближе к вечеру Феодосий отыскал глухомана.

Он подошел к нему и остановился, ожидая, когда глухоман его заметит. Но Старик никак не показывал, что замечает его. Тогда Феодосий заговорил:

— Я пришел навестить вас.

Глухоман начал вибрировать, раздался гул, как после удара в громадный барабан. Наконец эти звуки начали складываться в слова.

— Добро пожаловать. Мне кажется, я узнаю тебя. Ты стоял на лестнице, когда я принес Декера домой?

— Да, это был я. Я — Енох, кардинал Феодосий.

— А-а-а… Так ты и есть тот самый кардинал. Слышал о тебе, слышал. Скажи мне, а то органическое существо, что стояло рядом с тобой, это, случайно, не доктор Теннисон?

— Да, это Теннисон. Он был другом Декера.

— Я это понял, — сказал глухоман.

— Вы говорите, что слышали обо мне. Вы знаете многих из нас. Мы вам знакомы?

— Я ни с кем не знаком, — ответил Старик. — Я наблюдаю. Только наблюдаю.

Поначалу глухоман произносил слова с напряжением, но постепенно речь его стала более плавной и непринужденной.

— Пожалуй, мы были для вас не такими уж добрыми соседями, — сказал кардинал, — и я хочу попросить у вас прощения за это. Я должен был явиться к вам с визитом много столетий назад.

— Вы нас боялись, — сказал глухоман. — Вы нас очень боялись, и мы ничего не делали, чтобы унять ваш страх. Однако боялись вы напрасно, ведь мы вам ничего дурного не делали. Но до ваших страхов нам особого дела нет. Нас беспокоит наша планета, а вы — всего-навсего временное явление на ее поверхности. Поэтому вы нас волнуете только своим поведением на планете.

— Смею надеяться, что к планете мы относимся достаточно бережно, — сказал кардинал.

— Да, это правда. И за это мы вам очень благодарны. И пожалуй, вы заслуживаете большего, чем просто благодарность. Вы заслуживаете, чтобы вам была оказана помощь. Тебе, кардинал, знаком пыльник?

— Пыльник? — удивленно переспросил кардинал.

— Декер называл его Шептуном. Может быть, он знаком тебе под этим именем?

— Никогда не слыхал о таком, — покачал головой кардинал.

— Когда-то их было много на этой планете. А потом они все улетели. Но одного оставили. Совсем маленького, детеныша.

— Этот детеныш и есть Шептун? Пыльник Декера?

— Верно. Он остался тут совсем один, такой маленький. Но он подает большие надежды. Мы гордимся им.

— Хотелось бы познакомиться с ним, — сказал кардинал. — Странно, но я о нем даже не слышал.

— Сейчас ты не сможешь с ним познакомиться. Он ушел. Ушел вместе с Джилл и Теннисоном. Они все вместе отправились на поиски рая.

— Рая?! — выдохнул Феодосий. — Вы сказали «рай»? Я не ослышался?

— Ты слышал об этом рае? Он что-то значит для тебя?

— Не только для меня. Для всех нас. Очень много значит. Не могли бы вы сказать мне, что это такое?

— Я ничего не могу сказать тебе, кроме того, что эти трое отправились туда. В путешествии им помогают другие существа, кубоиды из мира, который отыскали Слушатели очень давно.

— Просто поразительно, как много вам известно о нас и нашей работе!

— Мы храним планету, — объяснил глухоман. — И нам представлялось разумным иметь хотя бы приблизительное представление о том, что здесь делается.

— Значит, рай? — спросил Феодосий не то себя, не то глухомана.

— Правильно, рай, — подтвердил глухоман.

Он умолк, гудение прекратилось. Кардинал понял, что оставаться смысла не имеет. Он резко повернулся и пошел вниз с холма, цепляясь мантией за колючие кусты. На ветках оставались клочки лилового шелка.

У подножия холма он набрел на крошечное озерцо, окруженное большими плоскими камнями. Наверное, они падали сюда с гор много, много лет подряд. Маленькое сверкающее водяное зеркальце в оправе из камней.

Кардинал упал на колени у воды, молитвенно сложил руки, опустил голову на грудь.

— Всемогущий Господь, — взмолился он. — Пусть все будет хорошо. Молю тебя, заклинаю, пусть все будет хорошо!

Глава 52

Казалось, ничего не изменилось в математическом мире. Горохово-зеленый ковер поверхности убегал к далекому горизонту, где встречался с краем купола бледно-сиреневых небес. Кубоиды как будто стояли на обычных местах.

Но все-таки для Теннисона не все было как в прошлый раз. И дело было не в том, что он или кубоиды стояли по-другому, не на тех местах. Дело было в нем самом. Он был одновременно самим собой и кем-то другим или другими.

Первый раз, попав в математический мир вместе с Шептуном, он ощущал его присутствие очень слабо, вернее, большую часть времени вовсе не ощущал. То ли был слишком напуган, чтобы думать о Шептуне, то ли слишком увлечен тем, что видел вокруг. Теперь он совершенно четко знал, что Шептун здесь: ощущал его нежное, мягкое, какое-то пушистое прикосновение. Или это был не Шептун, а кто-то другой, более родной и близкий?