Игрек Первый. Американский дедушка - [6]
— Это Игрек! — представила его Люся.
— Игорек? — глуховато переспросил Коробочкин.
Сестричка и парень обменялись заговорщицкими взглядами и засмеялись.
— Все говорят «Игорек», — пояснила Люся. — Игрек не помнит своего настоящего имени.
— Бывает! — кивнул сыщик.
Оказалось, с Игреком такое в самом деле бывает. В Воробьевку он угодил во второй раз.
Коробочкин помнил Игрека после первого попадания того в желтый дом, но сохранил непроницаемый вид. Лицо больного тоже не выдало узнавания сыщика.
«Обидно! — задумчиво посвистел сыщик дыркой в зубе. — Был такой фильм, когда женщина потеряла память. И муж вынужден вновь соблазнять ее, как впервые».
У Коробочкина с Игреком были, конечно, другие отношения. Поэтому майор даже Люсе не открылся. Профессиональная привычка слегка придуриваться, делать вид, что знаешь меньше, чем на самом деле.
Сердобольная сестричка охотно просвещала Коробочкина.
И тогда, и сейчас мозги мальчика были хорошо выстираны.
«Промыты», — уточнил сыщик про себя.
В голове у Игрека не осталось ни своего имени, ни воспоминаний о родителях, вообще ничегошеньки.
— Табула раса, — латынь Люсе очень нравилась.
— Терра инкогнита! — сделал ей приятное милиционер.
— Вот именно! — подхватила девушка. — Маугли какой-то!
Ни в тот раз, ни в этот никаким Маугли Игрек не был. В свои двадцать с чем‑нибудь он походил на пятилетнего ребенка. Коробочкин помнил, что нареченный Игреком мальчуган проник в тайну деторождения, научился читать и писать. У него появилась девушка… В конце концов Игрек стал отличаться от любого юноши его возраста разве что наивностью.
Люся долго искала подходящее слово, отличавшее Игрека от прочих обормотов.
— Он такой чистый был, просто ужас! — стыдливо промолвила барышня.
— Игрек, по-твоему, псих? — осведомился у нее сыщик, вспомнив, что Люся не дарит свою любовь только психам.
— Ну что ты! Он стал чудесным мальчишечкой.
«Боюсь, ты его все-таки испортила!» — хмуро засопел Станислав Сергеевич.
— И все ухнуло в какую-то дыру! Он родился на свет заново! В третий раз!
— Снова терра инкогнита!
— Мальчик думал, что его нашли в капусте!
Майор понял, что Люся не могла долго мириться с такой неосведомленностью.
— Хорошо бы, конечно, чтоб Игрека кто‑нибудь усыновил! — размечталась сестричка. — Но в таком возрасте…
— Какая‑нибудь бабенка может усыновить…
— Это пошло! — с презрительным фырканьем объявила Люся.
Майор вспомнил, что Люся не надела в ординаторской трусики, запихнула их в карман халата. Рискованный трюк для психушки!
— Сестра! — сурово произнес Коробочкин. — Вас срочно вызывают в ординаторскую!
— Кто? — опешила Люся.
— Я.
Этот диалог ничуть не удивил душевнобольных, но озадачил самого сыщика: что заставило его вновь захотеть Люсю? Только ли зов плоти?
Станислав Сергеевич скрыл от Ознобишина, что дело об убийстве санитара Колюни, став делом о его самоубийстве, благополучно закрыто. Поэтому мог, не возбуждая подозрений психиатра, появляться в его отделении.
О загадочной болезни глюка, нареченного Игреком, Иннокентий Иванович не мог сообщить сыщику ничего определенного. Душа Игрека — потемки.
«А мозг?» — хотел спросить Коробочкин, но вспомнил, что Для психиатра душа и мозг — одно и то же.
— Как же ты лечишь Игрека? — без обиняков спросил сыщик.
— Никак, — последовал ответ. — Я его наблюдаю.
— Почему у него всю информацию смыло из памяти?
— Понятия не имею!
— Может такое повториться?
— Разумеется!
— Тебе не кажется, что причины этого лежат вне больного? — с непривычной осторожностью спросил Станислав Сергеевич.
— Мне ничего не кажется! — с раздражением ответил доктор докучливому посетителю. О болезни Игрека Ознобишин мог бы прочитать профану часовую лекцию. Тот преисполнился бы к ученому почтением, а не смотрел бы на него с брезгливым недоумением. Без мистификации с невежами невозможно. — Я наблюдаю!
— Мне кажется, кто-то за нами наблюдает! — разоткровенничался сыщик. — Ставит над нами какой-то дьявольский эксперимент!
Ознобишин сочувственно закивал, одобряя словоизлияния приятеля. Он понял, что сыщик имеет в виду нечистую силу.
— Он не просто наблюдает за нами! Он вмешивается в нашу жизнь! Завтра он сотрет то, что у меня в голове! Ты положишь меня к себе в больницу и назовешь Иксом! Если сегодня он не подсуетится, чтоб ты выпрыгнул из окна!
Впервые доктор видел невозмутимого ментяру в состоянии аффекта.
Ознобишин обнял майора за плечи. Профессиональная ласка.
— Стас, ты дело говоришь! Ложись ко мне в отделение. Коечку у окна я тебе обещаю… Уход нормальный гарантирую… Витаминчики тебе поколем… Как в санатории…
Обходительность психиатра способна была свести с ума даже флегматичного бегемота.
Коробочкин отпихнул от себя доктора с такой силой, что тот с маху брякнулся на пол.
— Прости!
Ознобишин выдавил жалкую улыбочку.
— Больной всегда прав…
— Я не больной!
— Тогда ты не прав!
Напоследок сыщик попросил Люсю немедленно сообщить ему, если в отделении появится кто‑нибудь посторонний. И вообще тотчас докладывать обо всем подозрительном.
Добрая девушка не стала перечить очумевшему менту. Посторонним здесь был только он сам, а подозрительным ему казалось все. Нормальный сумасшедший.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Что нужно неординарному мужчине — грузину, эротоману и авантюристу? Многое: хорошие друзья, интересная работа и настоящая мужская компания. Но все это отходит на второй план, когда на карту поставлен главный интерес — найти изюминку в роскошном женском теле.
Михаил Арцыбашев (1878–1927) — один из самых популярных беллетристов начала XX века, чье творчество многие годы подвергалось жестокой критике и лишь сравнительно недавно получило заслуженное признание. Роман «Санин» — главная книга писателя — долгое время носил клеймо «порнографического романа», переполошил читающую Россию и стал известным во всем мире. Тонкая, деликатная сфера интимных чувств нашла в Арцыбашеве своего сильного художника. «У Арцыбашева и талант, и содержание», — писал Л. Н. Толстой.Помимо романа «Санин», в книгу вошли повести и рассказы: «Роман маленькой женщины», «Кровавое пятно», «Старая история» и другие.