Игрек Первый. Американский дедушка - [37]
Так ему показалось. Вернее, ей.
«Что это со мной? — опомнилась Алевтина. — Поддалась дурному влиянию Судакова».
Зато увидев через минуту понурого Игрека, Аля сразу забыла о том, что она Брокгауз, несмотря на тело — протез.
Ангелу, наверно, уже нашептали про ее неверность.
Жалость толкнула Алевтину к мальчишечке. Она прижалась к нему и присосалась: губы — в губы.
Ангел отшатнулся от Брокгауза. Такие нежности не были у них в ходу.
— Иоанн Васильевич, не смейте так делать!
Ведьма вспомнила себя. Не для того она надела старомодный, скрипучий наряд, чтоб лобызаться с Игреком!
«Хотя… почему бы разом не покончить с дурацкой мужской дружбой!»
Схватив Игрека за руки, Тина жарко зашептала ему на ухо:
— Маленький! Ты мой! Отдайся мне!
Ангел с мученическим ликом испуганно задергался, пытаясь освободиться от рехнувшегося друга.
— Больше не смей подходить к Ведьме! Она откусит твою пипиську! А нам с тобой она еще пригодится! — рука Брокгауза, погладив Игрека по ягодицам, скользнула в промежность.
Всхлипнув от отчаянья, Долговязый отпихнул Иоанна Васильевича изо всех сил.
Старикан брякнулся на пол и пополз вверх по ноге Игрека. Стряхнуть бывшего друга, как гадину, мальчик не мог.
И поплатился за свое малодушие. Брокгауз с нежностью любящей девушки завладел гениталиями Игрека.
— Ты весь мой! Значит, и пися — моя!
Удар по лицу опрокинул блудодея на пол. Чужой головы не жалко. Но удовольствия от нокаута Алевтина не получила.
Испуганное лицо Ангела повисло над Ведьмой, внеся успокоение в ее мятежную душу.
— Иоанн Васильевич, простите меня!
— Бог простит… А я всего лишь полковник! Старый педераст!
— Вы не старый…
Глава восьмая
Капитан Мухортых был изрядно удивлен, когда полковник Судаков явился на службу в спортивном костюме.
— Сергей Палыч, что-то случилось?
— Безусловно, — загадочно ответил полковник. — Что с Мухиным?
— Вступил в контакт с призраком Андропова.
Очень интересно!
Мухортых смущенно помялся.
— Не особенно…
Сергей Павлович заподозрил неладное.
— Юрий Владимирович дал какую-то информацию?
Вместо ответа адъютант шумно выдохнул.
— Про меня?
— Сообщение лейтенанта Мухина требует проверки…
— Вы отправитесь на тот свет, капитан? — Судаков презрительно посмотрел на мямлю. — Что товарищ Андропов сказал про меня?
— Якобы он жалеет, что не отправил вас в отставку!
Больше ему на том свете пожалеть не о чем? Давайте сюда Мухина!
У Алевтины было искушение покопаться в секретных документах контрразведчика. Наверняка тот затевает какую‑нибудь гадость, но беспомощная плоть на койке в дурдоме, принадлежавшая Ведьме, требовало защиты.
В кабинет ввели человека, которому физическое тело мешало достичь гармонии, поэтому он обходился с ним весьма небрежно: был небрит, нестрижен; чего доброго, давно не мыт. Возможно, и условия содержания в тюрьме Службы безопасности способствовали появлению у заключенного враждебности к своему телу — как к источнику разнообразных страданий.
— С Андроповым виделся? — спросил Судаков у лейтенанта Мухина.
— Чай пили вчера вечером, — просто, без всякого бахвальства сообщил Муха.
— А водку не пили? — сыронизировал контрразведчик.
— Водку — нет. И чай тоже — в переносном смысле пили. По жизни просто общались.
Судаков посуровел, причем не только лицом, а как бы всей фигурой.
Мухе даже померещилось, что на адидасовской блузе сверкнули полковничьи погоны.
— Попрошу без отсебятины! Если не пили чай — так и говорить: чай не пили!
— С Андроповым чай не пили! — отчеканил лейтенант Мухин.
— О чем беседовали?
— По вашей просьбе разговор я завел о вас.
— Про это я проинформирован. Как Юрий Владимирович оценивает сегодняшнюю обстановку в стране?
— Хреново оценивает.
— Это хорошо. Советы дает?
— Все время.
— Советов не слушать! Гнать его в жопу!
Капитан Мухортых вздрогнул всем телом и сделал вид, что к последнему заявлению своего начальника он не имеет никакого отношения.
— С Лаврентием Палычем виделся?
— Мельком.
— Как он оценивает обстановку в стране?
— Ужасно.
— Как он ко мне относится?
— Вас Берия не знает.
— Очень хорошо. Как относится к Президенту?
— Нежно.
— Ладно, пускай они выясняют отношения, а мы пойдем.
— На расстрел? — в голосе Мухи послышалась надежда.
— С этим погодим.
— Вызвать перевозку? — справился адъютант.
— Не нужно, Мы пешочком дойдем.
— Сергей Палыч! — встревожился Мухортых. — Может, хоть охрану?
Контрразведчик усмехнулся.
— Куда Мухин может от меня убежать! Разве что на тот свет!
Муха рассеянно кивнул:
— На тот свет пока не могу. А на этом — не все равно, где болтаться!
Алевтина не могла согласиться с последним замечанием Мухи. Безразличие, с которым тот воспринял свое освобождение, вызвало у его спасительницы разочарование. Стоило ей приносить себя в жертву похотливому старикашке!
Пограничник не удивлялся тому, что полковник вызволил его из тюрьмы. С дарованной ему свободой Муха не знал, что делать, и поплелся в Воробьевку.
— Туда тебе нельзя! — Алевтина не сомневалась, что через полчаса Судаков сцапает пограничника.
— А куда можно?
Не стремясь оказать майору Коробочкину благодеяние, Алевтина отвела Мухина к милиции и напутствовала:
— Скажешь, тебе к Коробочкину.
Книга посвящена французскому лётчику и писателю Антуану де Сент-Экзюпери. Написана после посещения его любимой усадьбы под Лионом.Травля писателя при жизни, его таинственное исчезновение, необъективность книги воспоминаний его жены Консуэло, пошлые измышления в интернете о связях писателя с женщинами. Всё это заставило меня писать о Сент-Экзюпери, опираясь на документы и воспоминания людей об этом необыкновенном человеке.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Долгое эдвардианское лето» – так называли безмятежное время, которое пришло со смертью королевы Виктории и закончилось Первой мировой войной. Для юной Делии, приехавшей из провинции в австралийскую столицу, новая жизнь кажется счастливым сном. Однако большой город коварен: его населяют не только честные трудяги и праздные богачи, но и богемная молодежь, презирающая эдвардианскую добропорядочность. В таком обществе трудно сохранить себя – но всегда ли мы знаем, кем являемся на самом деле?
Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми — эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?..) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений.
Ольга хотела решить финансовые проблемы самым простым способом: отдать свое тело на несколько лет Институту. Огромное вознаграждение с минимумом усилий – о таком мечтали многие. Вежливый доктор обещал, что после пробуждения не останется воспоминаний и здоровье будет в норме. Однако одно воспоминание сохранилось и перевернуло сознание, заставив пожалеть о потраченном времени. И если могущественная организация с легкостью перемелет любую проблему, то простому человеку будет сложно выпутаться из эксперимента, который оказался для него слишком жестоким.
Что нужно неординарному мужчине — грузину, эротоману и авантюристу? Многое: хорошие друзья, интересная работа и настоящая мужская компания. Но все это отходит на второй план, когда на карту поставлен главный интерес — найти изюминку в роскошном женском теле.
Михаил Арцыбашев (1878–1927) — один из самых популярных беллетристов начала XX века, чье творчество многие годы подвергалось жестокой критике и лишь сравнительно недавно получило заслуженное признание. Роман «Санин» — главная книга писателя — долгое время носил клеймо «порнографического романа», переполошил читающую Россию и стал известным во всем мире. Тонкая, деликатная сфера интимных чувств нашла в Арцыбашеве своего сильного художника. «У Арцыбашева и талант, и содержание», — писал Л. Н. Толстой.Помимо романа «Санин», в книгу вошли повести и рассказы: «Роман маленькой женщины», «Кровавое пятно», «Старая история» и другие.