Игрек минус - [12]

Планета была безжизненная и не представляла интереса. Разве что кристаллограф обрадовался бы встрече с ней. На поверхность густо пробивались причудливейшие образования в виде игл и копий, сплетенных сучьев, птичьих гнезд, они образовывали фигуры, похожие на диковинные растения, на мох, папоротник и даже заросли пальм. Покрывая широкие участки поверхности, они меняли форму — часто с поразительной быстротой, словно обладали своеобразной жизненной силой.

Трое дежурных на станции несли свою вахту скромно и честно. Они подготавливали убежища, которыми могли бы воспользоваться пассажиры и экипажи космических кораблей, совершивших вынужденную посадку на планете, распределяли консервированные продукты, сооружали временные лазареты для оказания помощи раненым и больным. Ральф работал в основном с Кефеидом, или, как он его называл, Кефом. Перса он умышленно не замечал. Безобразная фигура, неизменно оставлявшая после себя слизистый след, вызывала у него отвращение.

Как-то он побывал у одного из зеркальных пятен, но ничего не увидел, кроме бесконечной металлической равнины, покрытой светлой пудрой из окиси цинка. Иногда он спрашивал себя, почему одни пятна были сильно окислены, тогда как другие отливали зеркальным блеском.

Однажды они работали на складе горючего, в нескольких сотнях метров от своего основного жилища. Ральф обратил внимание на необычную жару, но не придал этому особого значения. Поначалу — пока не бросил взгляд на жилые здания. И тогда он не поверил собственным глазам: стены прогнулись, здания рассыпались как карточные домики. Через несколько секунд они бесследно исчезли. На их месте появилась слегка колышущаяся масса — жидкий металл. Он двигался, неумолимо расширяя свои границы. По краям этого цинкового «моря» крошилась почва, она падала вниз, металл поглощал ее.

Под ногами Ральфа послышался скрежет, затем медленно расползлась трещина, что-то выплеснулось на поверхность — клокочущий, расплавленный цинк. Тогда он бросился бежать…

Это был бег наперегонки с горячим металлом, бег с препятствиями в виде внезапно возникавших расщелин и металлических валов, которые вдруг образовывались среди гладкой поверхности. Ральф бежал так, словно поставил своей целью выиграть приз, который как ничто другое мобилизует все силы без остатка, — этим призом была его жизнь. Он несся стремглав, петляя, то прыгал, то падал, поднимался и снова бежал что было мочи.

Он видел обоих своих помощников — они бежали неподалеку, тоже без оглядки.

Перед Ральфом неожиданно вырос огромный пузырь. Он отпрянул в сторону, но не так быстро, под его тяжестью поверхность пузыря лопнула и левая нога очутилась в жидком металле. Не помня себя от страха, он вытащил ногу, увидел, как тлел на ней сапог, и на миг подивился тому, что не чувствует боли. Он даже пробежал еще несколько шагов, но тут пламя охватило его, все тело пронзила невыносимая боль, и он упал на дымящуюся поверхность, бессильно замолотив по ней руками.

Темнота, словно занавес жалости, опустилась над ним. Но то не был сон, скорее бред, полуобморочное состояние, когда он с трудом воспринимал лишь отрывки происходящего. Когда сознание к нему возвращалось, он вспоминал о своих спутниках. Он видел перед собой прыгающую коричневую косичку Кефеида и с тревогой замечал, что его друг уменьшается в размерах. Им овладело чувство чудовищного одиночества.

Вслед за этим он ощутил, как его мягко приподняли и понесли, но что это было — реальность или горячечное видение, — он не мог понять. Он только чувствовал какоето скольжение, мерное покачивание, его обдавали потоки горячего воздуха, рот и нос забивала удушающая металлическая пыль. Ральф открыл глаза, увидел перед собой пористую кожу Перса и уходящие вдаль друзы кристаллов. На фоне кусочка свинцово-серого неба перед ним возникли плоский подбородок и губы, похожие на клюв. И тогда он снова закрыл глаза, испытывая странное облегчение. Он был в безопасности.

Очнувшись, Ральф увидел, что лежит на скамье перед радиостанцией, которую они воздвигли на вершине одного из складчатых хребтов. Глубоко внизу раздавались глухие звуки, казалось, ленивые волны лизали гору, — это был жидкий цинк, игрой природы поднятый из глубин планеты. Нога его уже не болела так сильно. Он слегка приподнялся. Неподалеку от него, подставив солнечным лучам свое плоское лицо, сидел Персеид, Ральф долго наблюдал за ним. Лицо это уже не казалось ему безобразным.

Второй экземпляр [12] (перевод Р. Рыбкина)

Увидев перед собой капитана Эшли и его глаза, Мэри поняла, что спасти Боба не удалось. С усилием она приподнялась на больничной койке:

— Значит, он…

Эшли, подавив чувство неловкости, кивнул.

— Только не волнуйтесь…

Он ясно видел, как сейчас бессмысленны его слова, но продолжал говорить.

— Даже вас едва поставили на ноги! Чудо, что вы выкарабкались. Сперва надо выздороветь совсем…

— А потом что? — всхлипнула она.

Он подождал, пока она успокоится.

— Мы обшарили место взрыва. У нас есть кусочек его кожи.

Слезы мгновенно высохли.

— Вы хотите…

— Если вы хотите.

Мэри зарыдала снова.

— Обдумайте хорошенько, — посоветовал Эшли и тихо удалился.